Зосю удивило, что обычно противница алкоголя Мария Александровна согласно закивала в ответ и, не сдерживая слез, достала из кухонного шкафчика три стопки.
Силкин взял стопку и произнес:
— Вечная память тебе, Елисей! И вечная слава! Всю войну прошел, столько наград собрал, до таких лет дожил и людям и стране лишь добро и пользу приносил, а вот глядишь — мирная жизнь иногда пострашнее войны оказывается. Там известно, кто друг, а кто враг, — а тут тебя прохожий посреди белого дня на центральной площади зарежет, а все будут стоять и смотреть, да еще и на пленку записывать, чтобы вечерними новостями с места событий свой сраный рейтинг поднять. Вечная память! — повторил он и лихо выпил не чокаясь.
Зося никак не могла понять, что же происходит, она отобрала у Марии Александровны телевизионный пульт и вернула звук телевизору.
— …Ветеран погиб в тот самый момент, когда давал интервью столичному телеканалу, и это была не случайная смерть и не сердечный приступ, Голобродского убили во время прямого эфира.
На экране мелькали какие-то носилки, машина «скорой помощи», милиционеры, журналистка Андрюшина, мрачный пожилой врач, который грустно качал головой и бормотал, что помочь уже нечем, смерть наступила мгновенно.
— Как, в прямом эфире?! — ахнула Зося.
Мария Александровна ответила ей сквозь слезы:
— Да это запись уже, четвертый раз повторяют, и по другим каналам — тоже.
— А когда это произошло?
— Днем, часа в три, Елисей действительно давал интервью, только как его ни спрашивали про войну, он рассказывал обо всем том, что нам удалось узнать — и про Тоцкую, и про Красникова.
Зося выпила водку, даже не заметив ни ее вкуса, ни крепости, растерянно и совсем некстати сказала, лишь бы не молчать:
— А меня Шарагин берет в штат с повышением, велел завтра с документами приходить — оформляться.
И тут закричала Мария Александровна:
— Никуда ты не пойдешь! Елисея убили, и тебе не терпится? Видишь, какие дела творятся? А ты там в самом логове.
Силкин молчал. Что тут было говорить? В другой раз он бы одернул супругу, а тут спорить не стал. Зосеньке действительно стоит прекращать ее работу на аптечной базе. Но их невестка упрямо стояла на своем. Она поделилась своими соображениями, что цель ее повышения — какая-то авантюра, и наверняка им будет полезно узнать, в чем суть. Сейчас, когда Елисей Тимофеевич погиб, расследование застопорится, а тут само в руки плывет. Она утешала Марию Александровну, подливала ей воды, гладила по волосам как маленькую, но продолжала гнуть свою линию.
Наконец Иван Никифорович вмешался, он встал и сказал отчетливо: