Женщина свалилась тюком на кровать и поджала колени к подбородку. Анна воспользовалась передышкой и опять позвонила на работу. На десять утра она назначила совещание и хотела узнать, как оно прошло. На двенадцать у нее была запланирована встреча с партнерами. В три часа дня ее ждали в мэрии. И далее по списку.
Иван Григорьевич, заместитель, сначала заохал, узнав, что она в больнице, и ей же пришлось его успокаивать. Потом, как всегда, толково отчитался, выслушал последние наставления Анны перед встречей с партнерами и только решил поинтересоваться, надолго ли она вышла из строя, услышал ее разом ослабевший голос:
— Все, накатывает, перезвоню…
Анна опять почувствовала нестерпимую боль, но теперь она ее переносила стойко, потому что знала — всему бывает конец. Три приступа уже успели научить ее, что бывает передышка. Анна вообще была легко обучаемым человеком. Но стон сдержать не смогла, и девушка с компьютером, взглянув на нее, соскочила с кровати и побежала за медсестрой. Тем временем активизировалась и женщина-хвостик, она уже стонала довольно громко, так что медсестра вкатила им по уколу.
С работы позвонили, и Анна долго объясняла Тамаре, кому передоверить встречи, запланированные на завтра. Потом позвонила бухгалтер Катя, и пришлось вместе с ней считать коэффициент премиальных. Буквально на днях приняли новое решение, и, поскольку приказ Анна собиралась подписать сегодня, Катя еще не знала схемы расчета. Иван Григорьевич был занят, а ведомость на премиальные должна быть готова сегодня до обеда.
Только успела продиктовать, дублируя расчеты в своем ежедневнике, накатил новый приступ. Анна стеснялась стонать и поэтому замычала, уткнувшись лицом в подушку. Сердобольная девушка опять бросилась за медсестрой, та пришла недовольная.
— Вы что, хотите укол каждые полчаса? Не полагается.
— Что вам, жалко? — чужим от боли голосом возмутилась Анна.
— Здоровья вашего жалко, — строго ответила медсестра и ушла.
— Что за больница такая?! — заплакала Анна, пытаясь взять себя в руки.
— Больница номер двадцать три, — подсказала соседка справа. Ее румяное свежее лицо никак не вязалось с больничной обстановкой. На тумбочке рядом с ее кроватью лежала горка мандаринов. Над ними возвышалась связка бананов, коробки с соком, в пакете что-то кондитерское. Прямо натюрморт на фоне больничных коек. Хозяйка всего этого пиршества возлежала на кровати в ярком нарядном халате и жевала беспрерывно. Видать, пошла на поправку и теперь набиралась сил.
Боль отступила, и Анна решила расслабиться. Она стала мысленно представлять, что лежит на берегу океана, слышит крики чаек, шум прибоя… Зазвонил мобильный, и Анна вздрогнула. Погружение в нирвану было безжалостно прервано. Не одна она оказалась в этой палате такой деловой. Девушка за компьютером стала что-то диктовать по телефону, сверяясь с текстом на экране, переговоры затянулись, но Анна решила, что нужно привыкать к новой среде обитания, где все решают служебные дела. Это не отдельный кабинет на работе, где она была полновластной хозяйкой. Начали звонить мобильные у цветущей соседки, потом у старушки возле стены и у дамы справа. Они дружно обсуждали с родственниками домашнее меню на сегодня и завтра. Женщина-хвостик по-прежнему лежала скрюченная, и ее лицо приобрело землистый оттенок. «Хоть бы не померла…» — испуганно подумала Анна и с трудом встала с кровати, ухватившись за бок. Подошла, прислушалась.