На ее ладони лежал маленький темный овал, чуть выпуклый и довольно грубо обработанный по краям.
«Метеоритное железо», – подсказала Маска.
Две половинки железной чечевицы, скрепленные так, чтобы медальон уже было не открыть. А внутри… Внутри, чуть выступая наружу в самом центре медальона, лежал Камень. Очень маленький, но настоящий. Настоящий Черный Камень, который Лика почувствовала, едва войдя в комнату.
Она с трудом заставила себя вернуться в живое время реального мира. Естественно, о ее путешествии за грань яви никто не узнал.
– Это ее медальон? – спросила Лика.
– Да, – кивнул Андрей Львович. – Ее. Только это не медальон. Отец говорил, что это как оберег или ладанка. Она всегда его носила, говорила, дескать, умру, ты будешь носить. Но отец, конечно, не стал. Ты же понимаешь, в наше время… И потом, это же не пойми что…
– А как он к вам попал? Вы же сказали, она на фронте погибла?
Вопрос был ненужный. Ответ на него Лика знала и сама, просто постыдно тянула время, страшась и одновременно страстно желая сделать такое простое, казалось бы, дело, надеть амулет прабабки Натальи на себя.
– Его военные принесли, – сказал растерянно Андрей Львович. – Ну которые к отцу тогда, в сорок первом, с похоронкой пришли.
– А где похоронка? – спросила она, чувствуя, как оживает Камень в ее руке.
– А в коробке что, нет? – удивился Андрей Львович.
– Нет.
– Ну тогда и не знаю, – развел он руками. – Потерялась, наверное… А ты разве его не помнишь?
– Кого?
– Не кого… – смутился Андрей Львович. – А что. Медальон. Ты же, когда маленькая была, его носила.
– Я его носила? – нахмурилась Лика, пытаясь вспомнить, когда бы это она могла его носить, и удивляясь тому, что этот именно момент Маска из ее памяти извлечь не смогла.
– Ну да, – кивнул Андрей Львович. – Ты с ним играла часто, а потом – тебе года два было, я думаю, или три – надела на шею и ни в какую не хотела снимать. Долго носила… Пока эти, блин, умники, родители твои, не разбежались.
– И?
– А что «и»? Мать твоя Ивану все вещи в физиономию пошвыряла и выгнала. Я тебе, Лика, это потому говорю, что ты уже взрослая. Сама уже все понимаешь. – Он бросил быстрый взгляд на Макса, который все это время стоял за спиной Лики, но сам в разговор так и не вступил. – Вот тогда она и оберег этот у тебя отобрала и деду твоему в письме прислала: держи, дескать, свою драгоценность, а мне чужого не надо. Так что он и вообще, выходит, твой, раз его тебе еще дед отдал. Носи, если хочешь, хотя…
Он, видимо, хотел сказать, что не ахти какой подарок этот медальон, но не будешь же объяснять Андрею Львовичу, что цена этой вещи такова, что мало найдется на Земле состояний, равных ей по ценности. А для самой Лики Камень, этот именно Камень, был и вовсе бесценным. Не было у него цены и не могло быть.