— Все? — спросил Никишин.
— А чего бы вы хотели еще услышать?
— Зачем вы убили, кстати, опять ножом, двух молодых людей, пусть они и жулики, и «каталы», как вы утверждаете? Хотя никаких доказательств у вас нет и быть не может.
— О, как вы заговорили!
— Да! Кто вам давал право вершить самосуд? Или это право вы привезли из Африки? — он явно издевался, стараясь вызвать Антона на резкий отпор, и тогда… Плетнев уже сообразил, что те двое, за его спиной, следят за каждым движением, чтобы кинуться на него и предъявить обвинение в оказании сопротивления.
«Хрен вам, не дождетесь…» — сказал себе Антон.
— А почему вы забрали у меня телефон? Кажется, я имею право на один звонок.
— И куда ж вы собираетесь его сделать? В Африку? — он уже издевался.
— Нет, в «Глорию», чтобы там меня не искали, а знали, где я и с кем. Вы же мне предъявили обвинение?
— Кто вам сказал? — удивился Никишин.
— Именно вы и сказали. Только что. Уже забыли?! Ну и память, просто завидная.
— Я? Странно, разве кто-то слышал, чтоб я предъявлял обвинение Плетневу?
И все дружно, включая полковника, к которому Плетнев вражды не испытывал, отрицательно покачали головами.
— Да, ребята… — только и мог произнести Плетнев. — Ну, раз обвинения не было, так я пошел? Пожалуйте трубочку, — он протянул руку к Ники—шину.
— Вы обязательно пойдете, — улыбнулся приветливо Никишин, — но только не сами, а с нами. Эти сказочки, которые вы нам рассказывали тут, они впечатляют, но не нас. Девушкам можете мозги полоскать, — его лицо стало жестким, а глаза злыми. — Да, мы подозреваем вас в убийстве, и на этом основании я уже получил постановление окружного прокурора о вашем задержании как особо опасного преступника.
— Ну что ж, — совершенно спокойно, хотя все рвалось в нем врезать по этой наглой роже, сказал Плетнев. — Ваше право. Но и у меня есть права. Пока вы ничего не доказали, а презумпцию невиновности вы не можете отменить, я больше не скажу ни одного слова. Только в присутствии моего адвоката.
— Ах, вы уже приготовили и адвоката? — сладко улыбнулся Никишин.
Антон обернулся, те двое скучали у двери: не дали развернуться.
— Я никого не готовил, но больше отвечать на ваши провокации не намерен. Раз уж вы звонили к нам, товарищ полковник, — он посмотрел на Квасова, — не сочтите за труд уж одно-то доброе дело все-таки сделать: сообщить моим коллегам, что я задержан. А то это будет очень некрасиво выглядеть с вашей стороны, извините меня. Вы — офицер и прекрасно понимаете, о чем я говорю. Я — тоже офицер, но в отставке. Решили, что я, как убийца-рецидивист, обязательно сбегу? Ну, пусть теперь думает следователь, у которого концы с концами не сходятся, как ему быть с доказательствами. А куда они меня сейчас отвезут, это для «Глории» не проблема, выяснят.