– Нет, Ланочка, здесь надо долго и тщательно доказывать, выводить их постепенно на чистую воду! – строго сказала Столешникова. – Чтобы у них никакой возможности не оставалось опровергнуть те сведения, которые может напечатать любая независимая или «левая» газета. Да еще надо учитывать, что не каждый редактор захочет поднимать эту тему и ссориться с армейским руководством. Кто захочет плевать против ветра, когда и сам президент, и все правительство с утра до ночи только и рассказывают о том, какая забота проявляется о вооруженных силах, какая грандиозная помощь ей оказывается, сколько миллионов квадратных метров жилплощади выделяется и, вообще, какие сумасшедшие деньги идут в армию?! И вряд ли у кого-то встретит понимание информация о том, что в «энской», как писалось в свое время, части военнослужащие срочной службы, вместо постижения воинской науки, ежегодно, начиная с весны, вкалывают на строительстве частного жилья. Прежде хоть своим генералам строили – задарма, естественно, солдатикам пищу из своей же кухни на стройку привозили. А теперь ломятся на «новых русских», которые отстегивают их командирам. Все довольны! Все – в шоколаде! Один маленький, худой, замордованный солдатик не знает о том, сколько о нем проявляется «высокой» заботы. Потому что и обувь у него на два размера меньше, и форма мешком с задницы свисает, и ремень потрескался и того гляди лопнет, и старослужащему требуется деньгами платить, чтоб не бил, не увечил…
Она права, думала Лана. Скажут: быть того не может! Обсуждали ведь, наказывали и категорически – раз и навсегда! – запретили! Ложь, значит! Злой навет! Бессовестная клевета на доблестные… и так далее…
Крылова забыли. Не генерала и не известного маршала, а старинного русского баснописца. Про его Ваську-кота, который слушает, да ест себе преспокойно, зная, что пошумят и затихнут. А «господин» Алигаджиев, о котором рассказал Адька, на соседнем рынке за каждого солдатика, которого пришлет ему приятель-прапорщик для уборки мусора между торговых рядов и переноски тяжелых тюков с «заграничными» овощами, тому своему приятелю аккуратно, согласно таксе, выплачивает ежемесячно, как зарплату, вполне приличные деньги. Рабский труд никогда чрезмерно не ценился, – вообще, но в каждом конкретном случае стоил дорого. Вот такой парадокс. И никакую налоговую инспекцию это преступное обстоятельство не колышит…
– И ты, милая девочка, – улыбнулась Елизавета Алексеевна, – хочешь самолично и сходу поломать всю эту отработанную систему?! Да кто ж тебе позволит? Прапорщик Соловейко, что ли? Да и он, и другие командиры, сгноят уже к утру бедного Адьку твоего. Им только подскажи, откуда утекла «провокационная информация»!.. Даже и думать не моги…