И в таком вот умиротворенном внутреннем состоянии он отправился в свою комнату в офицерском общежитии. А насчет чепе у него особых волнений не было, первый раз, что ли? Ну, доложит комбат «бате», тот сделает замечание. Надо будет изобразить полнейшее раскаянье, вот и все. Да еще выслушать подначки от веселых сослуживцев. Главное только, чтоб вся эта катавасия не вышла за пределы части. Но в этом капитан был уверен, ибо ни у кого из его товарищей не могло даже и возникнуть мысли о том, чтобы перед кем-то из посторонних раскрыть свои внутренние неурядицы.
Армия – это вполне закрытый клан, общность, куда посторонним вход категорически воспрещен. К сожалению, далеко не все понимают эту основополагающую истину…
Но, как бы там ни было, а «беспрецедентная» драка в казарме получила соответствующую оценку.
И, если у капитана Андрющенко, и могли, – что, в принципе, исключено, – возникнуть какие-то сомнения по поводу наказания рядового Хлебородова, то встреча с его невестой на следующий день, закончившаяся полным фиаско капитана, утвердили его в своем решении. Каков он, такова и она, – мать их всех!.. Пусть сидит на «губе»! Сказано и – забыто…
Неделю спустя, где-то, примерно, в середине ночи, к капитану в общежитие примчался солдат от заместителя дежурного по части старшего лейтенанта Савицкого.
– Товарищ капитан, вас срочно вызывают к дежурному по части!
– Что случилось? – у капитана не было ни малейшего желания выбираться из постели – только засыпать стал, после полуночного посещения проказницы Ритки-Ритатулечки.
– У вас опять чепе в роте!
– Какое чепе? – капитана даже подкинуло, и он начал лихорадочно натягивать брюки.
– Не могу знать! Приказано…
– Да понял, – отмахнулся Андрющенко. – Беги, я сейчас…
Дежурного в помещении не было, он находился на месте происшествия.
Снисходительно глядя на капитана, старший лейтенант Савицкий, дежуривший сегодня командир четвертой роты, сказал с непонятной, двусмысленной какой-то интонацией, но явно озабоченно:
– Беда, Темка! Арестованный-то твой повесился!..
– Как?! – похолодел от дурных предчувствий Андрющенко. И опомнился: – Слушай, как это случилось? Почему?
– А вот это, я полагаю, – в голосе Савицкого, как показалось капитану, прозвучала едва заметная ирония: – тебе придется самому рассказывать… «Бате» уже доложили. Выехал… Готовься. А было-то во сколько? – он посмотрел на ручные часы. – В ноль один – семнадцать… кажется. В общем, прибежал ко мне часовой от «губы» – сам белый. Я удивился. Там же арестованный! А тот: убитый! Я: ты чего? Ну, и покатилось.