Да, впрочем, он не думал, что у женщин есть какие-то свои сугубые тайны, которые они захотели бы скрыть от военной прокуратуры. Все равно придется работать вместе.
Надо полагать, женщины тоже «впечатлились», и этого было вполне достаточно для двухсторонней доверительности.
Итак, скрытый в столе магнитофон был включен, Аля что-то старательно записывала в блокнот, сдувая со своих глаз золотистую челку, изредка вскидывала на Турецкого глаза. А он слушал, откинувшись на спинку стула. Сотрудники – тоже. Александр Борисович сел так, чтобы видеть одновременно и посетительниц, и Алю. Девушка, разумеется, знала об анонимном письме в Интернет. А Турецкого интересовало то, о чем она не знала, – должно же было это как-то проявиться по ходу рассказа. Поэтому он и слушал вполуха, чтобы пока больше наблюдать, а после еще раз внимательно и с карандашом в руке прослушать запись и перейти к конкретным планам расследования. Решив при этом, какие для этой цели потребуются силы и средства. Ведь не с потолка же придется брать цифры для оплаты работы сыщиков.
И еще в голове его буквально занозой засела мысль, которая и не давала покоя. Едва он увидел эту царственную даму – Екатерину Алексеевну, как его словно громом поразило: так вот же она! Именно она, и никто другая, никакая рыжая Алька, не может идти в сравнение с этой царицей. Вот он – гениально созданный крючок для Славки Грязнова! Осталась самая малость, узнать у нее по поводу ее семейного положения, и если есть хоть малый шанс, необходимо им немедленно воспользоваться. Против любых уговоров и аргументов устоит Вячеслав Иванович, кроме этого… Фантастика, такого же нарочно не придумаешь… Но и радоваться заранее удаче тоже нельзя, спугнуть можно… Итак, как там, в истории? Тихим шагом, робким зигзагом… перед последним отчаянным броском на враждебный, вражеский бруствер… А может, не такой он и враждебный? Эту мысль следовало хорошенько обдумать…
А Царицына, не подозревающая о том, какая судьба ей предуготовлена в воображении симпатичного сыщика Турецкого, странными и явно неравнодушными глазами посматривающего на нее, но более воодушевленная вниманием серьезных и заслуженных – это было ясно – людей, перешла к своей главной теме – существующим разногласиям с армейским руководством, а также причинам такого непонимания, казалось бы, элементарных истин.
– Высшее военное руководство, – с откровенной печалью в голосе говорила она, и Турецкий видел, что печаль эта не наигранная, искренняя: знать, здорово настрадались! – всегда относилось, да и продолжает относиться настороженно к нашей деятельности. А иногда и резко отрицательно. Почему? Нам, например, понятно. Просто в основе их «непонимания», да и нежелания понять нас лежат корпоративные интересы и закрытость силовых структур. Отсюда – келейный характер принимаемых решений в военной области, стремление скрыть от общества негативные явления, связанные с призывом. А что мы слышим от них? Сколько усилий уже приложено, чтобы утвердить в обществе абсурдную в своей основе мысль о том, что деятельность нашей организации – антипатриотична! Что солдатские матери выступают принципиально против воинской службы вообще! Что, ослепленные эгоизмом, мы якобы забыли, что родина нуждается в