Теперь хорошо было бы отвлечься от беседы с дамами и перекинуться впечатлениями с Алевтиной. Ну, то, что отыскали компьютерщики из Комитета матерей, наверняка имеется уже и в военной прокуратуре. Но дальше-то что? Следственная группа Паромщикова пытается «прочесать» Мытищи в поисках исходного кафе? Работенка-то не для ленивых. И если сам Игорь Исаевич пока помалкивает, значит, они тянут пустышку за пустышкой. Если еще тянут… И что теперь, в этой ситуации, предпринять Турецкому? Дать каждой из сторон возможность отличиться, а потом сорвать, перехватить их результат? Может быть, конечно, и такой ход. Это значит, сперва надо выяснить, кто конкретно занимается поиском, и затем сесть тому на «хвост». До приблизительного результата.
Самый простой вариант. Но, мягко выражаясь, мало пристойный. Особенно, для Турецкого. Это уж пусть военная прокуратура пускается во все тяжкие, если иначе не может…
Да, дело пока не просматривалось… Скорее всего, до того момента, когда Макс вылезет из берлоги и, стряхивая с бородищи крошки от чипсов, пробубнит что-нибудь, не совсем вразумительное: это и будет предложением войти в его святая святых. Наверное, так и следует пока поступить, не обещая скорых результатов, но, заключив договор на проведение расследования и, в общих чертах, обозначив сроки. То есть, соблюсти необходимые формальности, но и не связывая себя предварительно по рукам и ногам. Раз этого так хочет Костя.
Основные пожелания, в принципе были высказаны, кофе выпит, но женщины, словно бы никуда не торопились. Такое ощущение складывалось, что им есть еще много чего сказать, но они как-то не решаются, что ли. А может быть, для более откровенного разговора, а не чисто формального, касающегося только конкретного дела, им не хватало какой-то непринужденности, большей легкости? И настораживали слишком уж серьезные лица Голованова и Демидова? Мужики-то ведь исправно играли роли вдумчивых сыщиков. Даже не пошутили ни разу. Кстати, и сами «клиентки», представлявшие Комитет солдатских матерей, больше выглядели не этими самыми, заботливыми и несчастными мамашами, а слишком официальными лицами. Этакими облеченными общественным доверием деятелями, назначенными на высокие, прямо-таки государственные посты. С ними бы по-человечески поговорить, а не обкатанными канцелярскими формулировками. И тогда Турецкий решил немного разбавить серьезную и даже несколько напряженную атмосферу.
– А вы знаете, девушки, – сказал он попросту, поскольку по возрасту обе они годились ему в младшие сестры, – я сегодня успел побеседовать и с главным военным прокурором, и в военной прокуратуре побывать, у Паромщикова. Это, кстати, можете поверить, очень опытный следователь, с которым мне десяток лет назад довелось поработать. В Германии. Когда войска наши на Родину возвращались. И, доложу вам, если б не его жесткий, неуступчивый характер и железная убежденность в правоте закона, мы мало чего добились бы. Да и угрозы были те еще! Со всех сторон сыпались. Должен сказать, Москва тогда железно держала оборону. Ничего, выстояли, выжили, как видите… Это я к тому, что и с вами ничего не случится. Вы, вижу, умные, настойчивые, и, ко всему прочему, что также очень важно, очень милые и симпатичные девушки! Ни черта они с вами не сделают, зубы поломают…