Когда все закончилось, шел второй час ночи, Дом композиторов давно уже был пуст — если не считать старушки-вахтерши, не решавшейся, пока не ушел директор, вздремнуть.
— Я вас беру, — коротко, самым будничным голосом сказал Фридрих Зальц. — Надеюсь, Аркадий говорит правду, утверждая, что вы еще и трудолюбивы… Контракт начнем составлять завтра, я работаю, как правило, из двадцати пяти процентов с начинающими и из пятнадцати с, как у вас принято говорить, «раскрученными»…
Юрий кивнул ему дважды, молча: говорить после почти трех часов пения он не рисковал.
Старушка-вахтерша внизу показалась ему на редкость милой и интеллигентной — у нее была снежно-белая стрижка в стиле тридцатых годов, и она очень приветливо проводила их, заперев изнутри за поздними гостями стеклянные двери тамбура.
Директор Дома подмигнул ей и, повернувшись к Фридриху, сказал:
— Знаете, кто подал вам сейчас плащ?
— И кто же?
— Эта дама — внучатая племянница Феликса Эдмундовича Дзержинского… Я не лгу, у меня их двое, близняшки, работают…
— Да что вы говорите?! Не может быть!..
И все заговорили об этой невероятной ситуации, о внучках Дзержинского (пусть внучатых племянницах, но все же!), подающих композиторам пальто и запирающих за ними двери, об их семейных альбомах, еще о чем-то столь же удивительном… Все, кроме Строганова.
Юрий по-прежнему молчал и думал о том, что все это ему просто снится, в то же время понимая, что — нет, не снится… Особенно нереально все стало выглядеть из-за этой самой внучки Железного Феликса. Прямо чертовщина какая-то!..
Их небольшая компания двигалась к единственной машине, оставшейся на стоянке, светлой иномарке директора Дома. Юрий немного отстал и посмотрел вверх, на небо.
Обычно тускловато-красное московское небо оказалось удивительно чистым и бархатисто-синим. На нем спокойно висели, словно клипсы в женских ушках, крупные, сияющие каким-то ненастоящим светом звезды. Как будто они и впрямь были всего лишь бижутерией.
Юрию захотелось плакать — впервые за все то кошмарное лето.
Глава 5 Главный свидетель
— Какой же это перс, прости господи?!
Валерий Померанцев изумленно перевел взгляд с неправдоподобно огромного полосатого кота на участкового и вновь на кота. За его спиной, не сдержавшись, фыркнула Галя Романова. Участковый — солидный пожилой мужчина с залихватскими буденновскими усами — покраснел и пожал плечами:
— Прощу прощения, товарищ следователь, я в котах не разбираюсь, я собак больше люблю… А тот следователь, что, приезжая на вызов, сказал, что это перс…
— Ага! — ядовито заметил Померанцев. — Перс, но только гладкошерстный и с башкой размером со средней величины дыни сорта «колхозница»! Теперь ясно, почему никто не решился к этой зверюге сунуться…