— Дело в том, что самарский коллекционер Козорезов погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Определенные факты наводят на мысль об убийстве. Самый главный из них: у погибшего пропали ключи от квартиры, и, очевидно, убийца сразу после смерти Сергея Ивановича побывал там. Надо полагать, не ради праздного любопытства, а с целью грабежа. По мнению сына Козорезова, который постоянно живет и работает в Тольятти, единственное, что пропало, так это завьяловская лупа. Читая мелкий шрифт, Сергей Иванович пользовался ею, она лежала в определенном месте, а сейчас ее нет.
— Может, то была подделка?
— Вы же прекрасно понимаете, Алевтина Ивановна, что фальшивку воровать не станут. Лучше скажите, когда вы в последний раз видели эту «жемчужину» вашего собрания?
— Несколько дней назад. Когда делали с Зубовой проверку, тогда и видела.
— А до этого?
— Что — до этого? — не поняла Порошкова.
— Вы говорите, в последний раз видели несколько дней назад. А когда видели лупу в предпоследний раз?
— У-у-у, — протянула директор, — перед этим давно видела. Уже и не упомню когда.
— Но при Зубовой или еще при Корзинкиной?
— При Зубовой, — твердо сказала Алевтина Ивановна. — Когда Матрена Васильевна уходила, а Тамара принимала фонды, тогда видела.
— Не часто смотрите, — заметил Турецкий.
— Так ведь нужды не было. Вот на следующий год будет юбилей Завьялова, хотим подготовить выставку. Тогда лупа и потребуется. В обычное время руки до всего не доходят. Мы же бюджетная организация, денег нам выделяют очень мало. Нам в хранение позарез нужна еще одна штатная единица, так я несколько лет во всех инстанциях пороги обиваю и все без толку.
Директор почувствовала, что в глубине души следователь неодобрительно относится к ее работе, поэтому с жаром пыталась рассказать ему о насущных бедах музея.
Александр Борисович помолчал. Потом сказал:
— Ладно, зайдем с другого конца. Вы хорошо знаете мужа Тамары Александровны?
— Да, конечно. Он часто у нас бывает.
— Зачем?
— Ну, за женой на машине заезжает. Или, скажем, на открытия выставок приходит.
— В хранилище он тоже может зайти?
— В принципе, это не положено. Но я не знаю. Может, Тамара его пускает, все-таки свой человек, не посторонний.
— Вообще-то, свой он только для жены, а для хранилища посторонний, — хмыкнул Турецкий. — А как он выглядит, этот Зубов?
— Высокий, лет сорока, шатен…
— Борода, усы есть?
— Да, у него такая, — она провела ладонью от одного уха до другого, — шкиперская бородка.
— Кожаная куртка у него имеется?
— Да, — оживилась Алевтина Ивановна, — коричневатая. А вы откуда знаете? Вы Валерия видели?