Мы двинулись по описанному маршруту — на поезде до Петрозаводска, оттуда на Ракете мимо Кижей (тогда еще заброшенных и совершенно не потоптанных экскурсиями) до Великой Губы, далее — пешком через лес. С собой было взято только самое необходимое — ружье, рыболовные снасти, соль, сахар, чай, вермишель, водка, спички. Пропитание предполагалось добывать самостоятельно, так что никакой это был не туризм, а самое настоящее путешествие.
Часа через два продирания сквозь северный ельник мы вышли наконец на берег огромного Яндомозера. На далеком противоположном берегу виднелись покосившаяся бревенчатая колокольня и черные срубы. Мы разложили костер, накидали в него травы, повалил дым, и с того берега действительно затарахтела моторка. Это было невероятно — мы пользовались инструкциями десятилетней давности!
В лодке сидел пастух. Звали его Женька и выглядел он совершенным ковбоем — в шляпе невнятной формы, темных очках и с трубкой. «Вина есть?» — воскликнул он радостно. Это звучало как приветствие, и только раза с четвертого мы поняли, что это вопрос, и что «вина» на местном наречии — это, по-видимому, водка.
Бутылка «вина» была тут же распита, пастух Женька полюбил нас как братьев и перевез к себе на тот берег, где он жил один среди брошенных невесть когда деревянных домов, оказавшихся вблизи огромными — в два-три этажа, с въездом для телеги на второй этаж, с резными наличниками удивительной красоты. Часть домов наполовину развалилась, и оставшиеся стены держались неизвестно на чем, а часть выглядела почти целыми. Женька погремел связкой ключей и велел нам выбирать дом для жилья.
Началась прекрасная жизнь. Я ловил рыбу и готовил еду (тогда-то все и началось), Юрка Борзов исследовал местность, а Кавагое охотился. Первую утку стреляли с большой боязнью — непонятно было, можно ли здесь охотиться, есть ли поблизости лесник, да и вообще был не совсем сезон. Выстрел раскатился над озером длинным эхом, и утка пошла в суп. Вечером, как всегда, заглянул пастух Женька — на стаканчик «вина».
(Вел он себя с удивительной деликатностью, вообще для северных людей свойственной, — после первой встречи на берегу ни разу не намекнул на «вина», а когда предлагали — отказывался, впрочем, очень недолго — ровно столько, чтобы мы не успели передумать.)
«Стреляли тут, — сказал он, прищуриваясь и неторопливо раскуривая трубку, — слыхали?»
«Слыхали», — дипломатично ответил Кава. И, в свою очередь, спросил погодя: «А что, Жень, егерь-то тут есть?»
«Егерь-то? — задумался Женька. — А есть егерь, конечно, как не быть».