* * *
Анжела ждала в коридоре, полностью одетая, с небольшим рюкзачком у ног и компьютером, запакованным в сумку, на коленях.
- Я вас не очень напрягаю? - спросила она.
В полумраке коридора, сквозь прорези повязки, ее глаза светились как болотные огни.
- Да нет, ничего.
- Вы не думайте, я не такая наглая и мне на самом деле жутко неудобно. Но так получилось, у Генки: ангина, температура высокая. А денег он мне опять не оставил и копейки. Вас, наверное, дома ждут, сегодня выходной, к тому же вы только что вернулись из командировки. А вы вообще-то замужем?
- Нет.
- Но были?
- Была.
- А дети есть?
- Дочь. Четырнадцать лет.
- О, как раз средний возраст моих фанатов и фанаток. Как зовут?
- Шура. Александра.
- Интересно, она мои записи слушает?
- Иногда слушает. Но не фанатка.
- Вы обиделись?
- С чего ты взяла? Просто устала.
Юлия Николаевна чувствовала себя скверно. "Зачем я это делаю?- Повторяла она, вышагивая рядом с Анжелой по пустому просторному холлу, проходя мимо охранника-лейтенанта. - Мне интересно знать, кто такой объект "А", каким образом он связан с Анжелой и почему она с ненавистью рвала его фотографию. Она не сделала этого раньше и не отложила на потом, не дождалась, когда я уйду. Рвать фотографию - довольно интимно занятие. У Анжелы хроническое эмоциональное недержание. Она делает в каждый конкретный момент, что хочет, и совершенно не думает о реакции окружающих. Это просто такой тип темперамента. Вернее, это имидже "анфант терибль", который сначала стал привычной формой поведения, а потом незаметно превратился в ее суть. А полковник, оказывается, смотрел и слушал нас все это время. Иначе зачем звонить мне в кабинет? Мобильник работал, и никакой срочности не было. Просто полковник не мог допустить, чтобы Анжела назвала имя объекта "А". Действительно, зачем мне знать его имя?"
Охранник поднял голову и проводил их внимательным взглядом.
- Всего доброго, - кивнула ему Юля. Он вежливо кивнул в ответ. Юля твердо пообещала себе, что ни за что не станет задавать вопросов о порванной фотографии.
В машине она включила музыку. В магнитофоне уже стояла кассета Вертинского. Анжела тут же стала подпевать, не разжимая губ. Мычала она весьма выразительно. Когда кончилась первая песня, она произнесла:
- Обожаю Вертинского! Он прикольный. Нервы успокаивает. Меня, знаете, до сих пор трясет.
- Почему?Z
- Да все из-за этого придурка.
- Ты о ком? - рассеянно спросила Юля.
- Не важно. А Генка получит по ушам, это точно. Спрашивается, какого хрена он мне эту сволочь приволок? Неужели нельзя было заранее просмотреть фотографии? Знает ведь, как у меня сейчас с нервами плохо!