— Альдо, если брать, то этого.
— Да, неплох, — снисходительно согласился принц, — но низковат, и масть…
— Рост у него правильный, больше и не нужно, а белый конь подождет. Сначала нужно победить…
— И все-таки давай еще того глянем.
Спору нет, молочно-белый морисский красавец был хорош, но опасен, по крайней мере для Альдо. По тому, как конь сгибал шею и косил глазом, Робер сразу понял — змей! Нервный, диковатый и наверняка злопамятный. Сам бы Эпинэ рискнул — нет лошади, к которой нельзя подобрать ключик, было б терпение, но Альдо захочет всего и сразу. Самым умным было взять белого для себя, а гнедого для Альдо, но принц бы не понял. Придется врать.
— Неплох, — Робер снисходительно улыбнулся, похлопав атласную шкуру, — но рядом с гнедым… Тот его в два счета обставит, хотя для парада хорош, не спорю…
Прости, дорогой, за клевету, так надо. Тебе принца не возить, зато оба целы будете.
— Тогда берем гнедого, — решился Альдо, — мне кляча не нужна.
Стоил жеребчик немало, но денег у них теперь хватало. Гоганских денег. Эпинэ кончал отсчитывать велы, когда базарный мальчишка сунул ему в руку письмо.
«Благородные кавалеры не ошибутся, если отметят покупку великолепного животного в „Смелом зайце“».
Записка как записка. Трактирщики чего только не удумают, чтоб затащить к себе клиента побогаче, но Робер отчего-то не сомневался, что их ждет не пирушка, а разговор, причем не из приятных.
Друзья проторчали какое-то время в общем зале, потягивая вино и обсуждая достоинства гнедого, потом у дверей начали кого-то бить, и чуть ли не сразу пробегавший мимо слуга уронил на стол записку. Благородным кавалерам предлагалось выйти через кухонную дверь, и они вышли. Прямо к конным носилкам, в которых сидел достославный Енниоль собственной персоной. «Смелый заяц» не числился среди гоганских трактиров, но владели им правнуки Кабиоховы, хотя вряд ли кому в здравом уме и твердой памяти пришла б в голову такая мысль.
— Блистательные удивлены? — Вопрос был праздным. Енниоль что-то сказал на своем языке, и лошади медленно тронулись с места, — Неотложное дело вынудило меня забыть малую осторожность во имя великой. Что могут сказать блистательные о делах ушедшей ночи?
— Ушедшей ночи? — переспросил Альдо. — Ничего. Ночь как ночь.
— Не случилось ли с блистательным Альдо чего-то необычного? Быть может, он видел странный сон или испытал странные ощущения?
— Скуку я ощущал, — махнул рукой Альдо, — к нам с Робером прицепились святоши. Им приспичило спасать наши души. За ваши деньги, разумеется.
— Пусть блистательный припомнит, — подался вперед старый гоган, — только ли о золоте говорил отмеченный мышью и не случилось ли во время беседы чего-то необычного.