Она не читает книг, не смотрит телевизор, не занимается любовью. Она слушает музыку. Встречается с друзьями. Она любит «русские горки», но никогда не кричит, когда вагончик несется вниз, и кренится, грозя опрокинуться, и переворачивается колесами вверх.
Если ты скажешь, что куртка – твоя, она просто пожмет плечами и отдаст куртку тебе. Ей все равно, абсолютно все равно.
Золотое сердце
...фразы.
Сестры. Быть может, двойняшки. Хотя, может быть, и двоюродные. Чтобы сказать наверняка, надо взглянуть на свидетельства о рождении. На настоящие свидетельства – не на те, которые они предъявили, когда получали удостоверения личности.
Средства к существованию они добывают так; входят, берут, что им нужно, выходят.
Это не круто. Просто такой бизнес. Может быть, не всегда законный. Просто бизнес.
Они для этого слишком умны, слишком пресыщены.
У них все общее; одежда, косметика, парики, сигареты. Неугомонные хищницы, они отправляются на охоту. Две головы. Одно сердце.
Иногда они договаривают друг за друга начатые...
Понедельник
Стоя под душем под тонкими струйками воды, которая смывает все это, которая смывает все, она вдруг понимает, что было самым ужасным: там пахло так же, как в школе.
Она шла по длинным коридорам, сердце бешено колотилось в груди, и там пахло так же, как в школе – и воспоминания вернулись.
Прошло всего лишь шесть лет, может быть, даже меньше, с тех пор, как она заперла свой шкафчик и побежала в класс, с тех пор, как она наблюдала за своими подругами, которые плакали, злились и искренне огорчались из-за насмешек, дурацких прозвищ и тысячи бед и напастей, всегда причиняющих боль беспомощным. Никто из них не зашел так далеко.
Первое тело она обнаружила под лестницей.
В тот вечер, уже после душа, который не смыл то, что ей пришлось сделать, она сказала мужу:
– Мне страшно.
– Чего ты боишься?
– Что я зачерствею на этой работе. Стану кем-то другим. Кем-то, кого я не знаю.
Он обнял ее, притянул к себе, и так – вжавшись друг в друга, – они пролежали до самого рассвета.
Счастье
В тире она себя чувствует, как дома: защитные наушники на месте, бумажная мишень – человек в полный рост – уже готова и ждет.
Она грезит – немножко, она вспоминает – немножко, потом вздыхает и делает первый выстрел. Время пошло. Она больше чувствует, чем видит: простреленная голова и сердце. Запах кордита всегда напоминает ей четвертое июля.
Используй дары, данные тебе Богом. Так говорила ей мама, и почему-то от этого их разрыв кажется еще больнее.
Никто никогда не сделает ей больно. Она лишь улыбнется своей бледной, едва уловимой, прекрасной улыбкой и уйдет прочь.