– Да, наверное, видела. Я мало что помню. Помню, я думала: «Какой это кошмар, когда два поезда сталкиваются друг с другом». Люди, которые ехали в тех поездах, они были уже не похожи на людей. Вам, как я понимаю, не приходилось присутствовать на опознании тел?
– Не приходилось.
– Вам повезло. Помнится, я смотрела на них и думала: «А если я все же ошиблась? А если это не он?» Моему младшему брату срезало голову. Бог, наказавший меня за пристрастие к косметике и вечеринкам в тот кошмарный день в школьной столовой, где лежали тела, и мухи жужжали над ними, и мне надо было рассматривать всех, чтобы опознать Эда... это какой-то неправильный бог, вам не кажется? У него очень жестокие забавы. Как у кота, который играет с уже полумертвой мышью. Выжимает последнюю унцию удовольствия. Или сейчас уже принято говорить «грамм». Не знаю, не знаю.
Она снова уходит в себя, погружается в воспоминания. А потом говорит:
– Прошу прошения, моя хорошая. Я что-то устала. На сегодня, наверное, все. Может быть, мы продолжим в другой раз. Пусть мне позвонит ваш редактор, и мы договоримся о времени.
Грета кивает и говорит: «Да, конечно», – но в глубине души знает, что они больше не встретятся. Никогда.
* * *
В тот вечер профессор поднимается на самый верхний этаж – медленно, по крутой лестнице, шаг за шагом. Достает плед и простыни из сушильного шкафа и стелет себе в гостевой спальне, которая пустует уже столько лет. В спальне почти нет мебели: только кровать, старый, еще довоенный комод с зеркалом и выдвижными ящиками, пыльный платяной шкаф, в котором лишь голые вешалки и большая картонная коробка. Профессор ставит на комод вазу с красными рододендронами, клейкими и вульгарными.
Она достает из коробки пакет. В пакете – четыре старых фотоальбома. Профессор ложится в кровать, на которой она спала в детстве, и рассматривает черно-белые фотографии, и фотографии цвета сепии, и несколько неубедительных цветных снимков. Она смотрит на братьев и на сестру, она смотрит на папу с мамой. Ей даже не верится, что они были такими юными. Ей не верится, что люди бывают такими юными.
Она вдруг замечает, что на столике у кровати стоит стопка книг, детских книг. Профессор смотрит на них озадаченно. Она что-то не помнит, чтобы она приносила сюда, в эту комнату, какие-то книги. Да и столика у кровати здесь быть не должно. Верхняя книжка – издание в мягкой обложке – старая и потрепанная. Ей, наверное, лет сорок, не меньше. Цена на обложке – еще в шиллингах. Там нарисован лев и две девочки, вплетающие в его гриву гирлянду из маргариток.