Он стоял на коленях у походной койки, голова его была опущена.
Легендарные, вот как надо бы называть шагинаи. Это значит, я никогда в жизни о них не слышал и не знал никого, кто бы слышал, а когда я начал разыскивать их, даже те, кто о них слышал, не верили в их существование.
«В конце концов, дорогой друг, – сказал мой ручной академик из России, передавая мне свой отчет, – вы говорите о расе людей, единственное свидетельство существования которых – полдюжины строк у Геродота, стихотворение в „Тысяче и одной ночи“ и речь в „Рукописи, найденной в Сарагосе“. Едва ли это можно назвать надежными источниками».
Но слухи дошли до мистера Элиса, и он заинтересовался. А если мистер Элис чего хочет, то я, черт побери, делаю что могу, чтобы он это получил. В данный момент, глядя на Сокровище шагинаи, мистер Элис выглядел таким довольным, что казалось, того и гляди, лопнет от счастья.
Юноша встал. Из-под кровати до половины выглядывал ночной горшок с лужицей ярко-желтой мочи на дне. Роба юноши была из белого хлопка, тонкая и очень чистая. Еще на нем были голубые шелковые шлепанцы.
В комнате было жарко. Горели с громким шипением два газовых рожка, по одному на каждой стене чердака. Мальчик жары как будто не чувствовал. Профессор Маклеод начал сильно потеть.
Согласно легенде, мальчик в белых одеждах – на вид лет семнадцати, не больше восемнадцати – был самым красивым мужчиной на земле. Нетрудно поверить.
Мистер Элис подошел к юноше и принялся осматривать его, будто фермер, выбирающий на рынке теленка: заглянул в рот, попробовал мальчика, заглянул в глаза и в уши, взял его за руки и осмотрел пальцы и ногти, а потом, совершенно деловито, приподнял подол белой робы, чтобы проинспектировать его необрезанный пенис, прежде чем повернуть парня кругом и оглядеть состояние его зада.
И все это время глаза и улыбка Сокровища светились радостью и белизной.
Наконец мистер Элис притянул юношу к себе, чтобы поцеловать – медленно и мягко – в губы. Потом отодвинулся, провел языком по его рту, кивнул и повернулся к Маклеоду.
– Скажи ей, мы его забираем, – сказал мистер Элис.
Профессор Маклеод защелкал и запыхтел что-то матери-настоятельнице, и лицо карги разошлось морщинами коричного счастья. Потом она протянула руки.
– Она хочет, чтобы ей теперь заплатили, – перевел Маклеод.
Я медленно запустил руки во внутренние карманы макинтоша и вытащил сперва один, потом второй, два черных бархатных мешочка. И оба протянул карге. В каждом мешочке хранилось по пятьдесят безупречных бриллиантов D и E класса, совершенной огранки, каждый – весом свыше пяти карат. Большинство их было скуплено за бесценок в России в середине девяностых. Сотня бриллиантов, сорок миллионов долларов. Старуха вытряхнула несколько штук на ладонь, потыкала в них пальцем. Потом, ссыпав бриллианты назад в мешочек, кивнула.