Он чуть не рассмеялся над своими безумными мечтами. Неужели он, неприступный, избегающий любой сердечной привязанности, удосужился влюбиться в Софи Мадригал!
Поезд медленно полз по территории Аризоны в сторону Калифорнии, но Габриэль пребывал в отличном расположении духа. Вчера вечером он снял было номер в «Космополитене»: ему хотелось быть поближе к Мадригалам на случай, если у Софи появятся новые идеи, связанные с убийством, а Паттерсону или портье опять приспичит ей досаждать. Софи, правда, заявила, что может сама о себе позаботиться, но он не исключал, что Тусон полон таких слизняков, как Паттерсон. При всей своей самостоятельности Софи не справится с целым городом наглецов.
Портье безропотно предоставил ему комнату. Мало того, он из кожи лез вон, чтобы угодить. Габриэль с циничным удовольствием вспомнил этот эпизод.
Но по чистой случайности утром он столкнулся с Дмитрием, и тот сказал ему, что дамы семьи Мадригал в полдень уезжают в Лос-Анджелес. Габриэль сразу помчался на вокзал и купил билет.
До сих пор Софи не выходила из своего купе. Джунипер сказала, что «бедняжка» Софи провела бессонную ночь, и Габриэль был с ней полностью согласен. Бедная Софи! Он и не представлял, как тяжело ей живется. Неудивительно, что она ненавидит мужчин, если ежедневно ей приходится давать отпор таким олухам, как Паттерсон и портье.
Но Джунипер задала вопрос, и ему следовало ответить.
– На этот раз, мэм, мир действительно сошел с ума. В Чикаго бесчинствуют повстанцы, а полицейские стреляют в бунтующих рабочих. Здесь пишут, что они убили двух человек. В Нью-Йорке анархисты бросают бомбы, а в России – восстание крестьян.
Джунипер улыбнулась. Габриэль удивился такой реакции. Кажется, он не сказал ничего веселого.
– Если бы здесь была Софи, – заявила Джунипер, – она бы, наверное, сказала, что крестьяне всегда бунтуют.
Джунипер начала тихо напевать мелодию, которая показалась Габриэлю знакомой. Он решил, что это церковный гимн, и опять уткнулся в газету.
Он не видел, как к ним вошла Софи, но услышал ее голос:
– Вы?!
Габриэль опустил газету на колени. Софи смотрела на него с нескрываемым осуждением. Он широко улыбнулся, не обращая внимания на ее враждебность.
– Доброе утро, мисс Софи! Вы отлично выглядите. – Он сделал глубокий вдох, как будто ему не хватало свежего воздуха, и просиял: – Чудесный денек, не правда ли? Самое время для путешествия.
Софи была в том же платье, в котором он встретил ее в первый раз. На руке у нее висела плетеная корзина с Тибальтом.
– Оставь нас в покое, Габриэль, – процедила она сквозь зубы.