Я покачала головой и спросила:
– А разве у вас дома можно?
– А почему нельзя? – растянул губы в улыбке Вишневецкий.
Я продолжала играть столь удавшуюся мне роль глупышки.
– Ну, а... Кейси разве не с вами?
Артур рассмеялся сухим смехом.
– Я думаю, Кейси сегодня вряд ли поедет ко мне.
– То есть она поедет к себе домой?
– Господи, Татьяна, – вздохнул Вишневецкий. – Ну откуда у Кейси в Москве свой дом? Девочка приехала из... даже не помню какого городишки нашей необъятной родины, где закончила музыкальное училище. Пыталась петь – кстати, голос у нее действительно неплохой. А теперь работает на подтанцовках. Снимала квартиру еще с тремя такими же бедолагами. Потом стала жить у меня.
– А куда же она поедет сегодня?
– Не знаю, – спокойно пожал плечами Вишневецкий. – Не исключаю, что к Дане Васильеву.
Я немного подивилась равнодушию, с которым это было сказано. Вообще-то где-то в глубине глаз Вишневецкого я видела, что его безразличие к Кейси не такое уж искреннее. А впрочем, об искренности в данной среде говорить еще наивнее, чем о моей свадьбе с москвичом.
– Так что, поедем? – Взгляд Вишневецкого стал сальным.
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он меня откровенно кадрит. Переспать с Вишневецким не входило в мои планы. В принципе если бы это было нужно для дела, то я без всяких предрассудков решилась бы на это. Но пока что не видела в этом необходимости.
– Мне бы все-таки хотелось вначале пообщаться с Денисом, – проговорила я, скромно разглаживая юбочку на коленях.
Денис уже закончил разговор с оперной дивой, но теперь к нему подсела молоденькая девица в джинсах с низкой посадкой и колечком в оголенном пупке – кажется, та самая, которую обнимал у окна солидный мужчина в золотых очках. Сейчас она, заглядывая прямо в глаза имениннику и прижав руки к груди, что-то говорила, то ли просила пристроить ее на сцену, то ли благодарила за прекрасный вечер.
– Дело ваше, – хмыкнул Вишневецкий и поднялся с места.
Он тоже прошел в танцевальную комнату, там теперь пел Робби Уильямс. На Кейси Вишневецкий не обратил никакого внимания, прошествовал к окну и сделал знак «римлянину» очистить место. Мужчина в «тоге» спорить не стал, он покорно сполз с подоконника, помыкался туда-сюда, а потом выполз в главную комнату. Теперь я поняла, почему он так долго не покидал подоконника: парень едва держался на ногах. Глаза у него были красными и припухшими, он постоянно спотыкался, налетал на людей и еще пытался извиняться.
– Олег! – заметив его, вскочил со своего места Задорнов. – Ну как же ты так, а? Давай-ка садись поешь, легче станет.