— Удивляешься, зачем я тебя вызвал? — усмехнулся Ильич. Я вновь отметил, что его стальные глаза никогда не меняли своего холодного настороженного выражения. — Мне за тебя еще Синий, покойник, рассказывал, когда у вас „стрелка“ случилась. Разговор у меня к тебе есть.
Я кивнул, теряясь в догадках.
— Постой, — спохватился он. — Может, ты сначала хочешь с девчонками развлечься?
— Спасибо. Я, признаться, редко бываю с проститутками.
— Ух ты! — искренне удивился он. — А что ж ты, с честными мутишься, что ли? С честными-то хуже. С ними же разговаривать надо. Я вообще не знаю, о чем с женщинами говорить. Ну, там, с женой еще понятно.
— А о чем ты говоришь с женой? — спросил я с любопытством. Он не производил впечатления разговорчивого человека.
— Ну, как? — Он задумался, припоминая. — О разном. Ну, скажешь там: „Жена, принеси картошки“. Или „слышь, я на „стрелку“ поехал“. Жена-то, считай, свой человек. Хотя, конечно, все равно баба.
Я подумал о том, что даже произнесенные подряд обе эти фразы вряд ли принесут вам ошеломляющий успех у противоположного пола. Надо было быть Ильичом, чтобы считать их образцом галантного общения. Разумеется, я деликатно промолчал.
— Короче, тут вот какой вопрос. — Отдав дань куртуазности, Ильич вернулся к интересующей его теме. — Ты вот мне скажи, как ты сам-то кубатуришь? В его холодных глазах появилось пытливое выражение.
Я не имел ни малейшего понятия о том, как я сам кубатурю, поэтому уставился на него озадаченно.
— Не догоняешь?
— Нет, — признался я. — Не понимаю.
— А я так кубатурю, что скоро это все закончится, — произнес он со значением.
— Что закончится? — спросил я растерянно.
— Ну, все эти крыши-мыши. Стрелки-белки. Усекаешь? — Он не сводил с меня пытливых стальных глаз.
Конечно же, я не усекал. Манерой разговора он напоминал мне Савицкого, с тою лишь разницей, что Савицкий все-таки имел представление о русской грамматике. Но, не зная тонкостей устройства бандитской головы Ильича, я, разумеется, не догадывался, куда он клонит.
— Нельзя только забирать, — сказал он внушительно, как будто я лишь этим и занимался. — Надо что-то еще делать.
— А что еще делать? — спросили мы с Быком практически одновременно. Видимо, Бык тоже не усекал направление мыслей своего начальника.
— Надо дела делать, — туманно пояснил Ильич. — А я в делах плохо волоку. Конечно, коммерсантов много молодых. Которые поднимаются. Но с ними говорить — только время терять. Давай то отнимем, давай это. Отнимать я и без них могу. Только чем больше отнимаешь, тем больше врагов. И те злобятся, у кого отнимаешь, и те, кто отнимает, тоже недовольны. Дескать, рискуем мы, а получает все человек. А то, что без человека они никто, это им невдомек.