Когда мне было двенадцать лет, мама купила мне вельветовый костюм. К этому времени отец уже оставил все попытки заниматься моим воспитанием, и я полностью поступил в распоряжение мамочки. Купленный ею костюм я с большой неохотой одевал в церковь по воскресеньям и на еженедельные чтения Библии по четвергам, дополняя свой вид одним из трех галстуков-бабочек. Ну кто же мог предположить, что мама заставит меня одеть костюм на день рождения Кэрол! Я перепробовал все. Я убеждал ее, приводил все мыслимые доводы, заявлял, что вовсе никуда не пойду. Даже прибегнул ко лжи: сказал, что вечеринка отменяется, потому что Кэрол заболела ветрянкой. Но один звонок родителям Кэрол расставил все на свои места. Ничто не помогало. Мама предоставляла мне достаточно свободы и не слишком вмешивалась в мою жизнь, но уж если какая-нибудь идея приходила ей в голову, возражать было бесполезно. Оставалось смириться. До сих пор вспоминаю один эпизод, очень ярко характеризующий ее упорство. Однажды на рождество брат отца подарил ей мозаику. Мамочка иногда занималась составлением мозаичных картинок, ее это развлекало, а отец и дядя Том находили это занятие самой идиотской на свете тратой времени. Поэтому, я думаю, дядя не случайно прислал в подарок мозаику из пятисот кусочков, которую в принципе невозможно было собрать. Папа хохотал весь вечер: «Посмотрим, мать, как это у тебя получится». Он всегда называл ее «мать», когда стремился как-нибудь подколоть, и это никогда не переставало раздражать ее. Мама тут же ушла в свою спальню (к этому времени спальни у них были раздельные), два дня мы ее не видели и вынуждены были ужинать чем попало, а на третий нам представилась возможность лицезреть полностью собранную картину. Мамочка сфотографировала свою работу и послала снимок дяде Тому в Висконсин. Затем разобрала мозаику и забросила ее на чердак, где она валяется и по сей день. Вообще-то моя мама очень мягкий человек, она хорошо образована и не лишена чувства юмора. Но лучше не пытаться встать на ее пути, когда она уже приняла решение.
А сейчас я вынужден был ей противоречить. В четвертый раз за сегодняшний день я принялся перечислять все доводы против этого кошмарного костюма, который уже был на меня надет. Галстук-бабочка раздражал меня до невозможности. Он был похож на розового паука, вцепившегося мне в шею. Пиджак жал под мышками. В довершение всего мне пришлось одеть выходные туфли с квадратными носками. Отца не было дома, он вышел в город посидеть с друзьями, пропустить по рюмочке чего-нибудь крепкого. Но я догадываюсь, что он сказал бы о моем виде в тот момент. Я чувствовал себя полным идиотом.