— У нас говорят: «Поганый как каплана». Понимаешь, почему?
Карлсен кивнул, передернувшись от отвращения. Кровь смердела не так как дыхание, но все равно приятного мало.
— Шея у нее слабое место, — со смаком сказал Крайски. — Стоит вынудить ее резко дернуть головой, как верхние позвонки лопаются.
— Ты такое прежде проделывал?
— Многократно, — ухмыльнулся Крайски. Карлсен отвел взгляд, чтобы скрыть неприязнь. Что-то в глазах Крайски (эдакая грубая удаль) смутно тревожило.
Минут десять стояли ждали, пока каплана затихнет — она была еще жива: золотистая кровь по-прежнему выходила толчками. Был момент, когда скорпионий хвост, взвившись, прыснул липкой зеленью, трава от которой почернела как от кислоты. Карлсен пошел под ветер, подальше от вони.
— Куда побежал, — окликнул Крайски, — еще не закончили.
— Разве нет?
— Я ее что, по-твоему, смеха ради убил? (Карлсен почему-то думал, что именно поэтому).
Крайски подошел к шее капланы и, протянув руку, взял на палец вытекшей крови и размазал по груди.
— Ты что делаешь?? — вскинулся Карлсен.
— Гарантия, что нас не засосет зоолит. — Зачерпнув целую пригоршню, он отер все тело. — Давай-ка присоединяйся.
— Меня-то, надеюсь, ты эту мразь втирать не заставишь?
— А чтоб заживо сожрали, не хочешь? — Крайски стоял в позе, в какой намыливаются под душем. С особым удовольствием он, похоже, втирал жидкость себе в гениталии.
Карлсен приблизился, сдерживая брезгливость.
— Что, в самом деле необходимо?
— Ты живым отсюда желаешь выбраться или нет?
— Ну ты и спросил.
— Тогда необходимо. — К гадливому удивлению Карлсена, он натер еще и волосы. — Делай как я.
Карлсен осторожно протянул ладонь под капающую кровь. Думал, что будет липко, а она оказалась маслянистой. Задержав дыхание, он втер ее в бедра и живот. Секунды не прошло, как легонько защипало. Вспомнилось, как однажды случайно перепутал противоартритную мазь с кремом для рук. Беспокойство мелькнуло, когда пощипывание переросло в жжение, но оно тут же сгладилось в приятно возбуждающее тепло. Как будто тело обрело чувствительность наравне с языком и пробовало теперь на вкус некую искристую жидкость. Понятно, почему Крайски втер ее в гениталии: ощущение определенно сексуальное.
Крайски с легкой усмешкой смотрел, как он, собрав кровь в пригоршню, стал растирать ее по груди и плечам. От приятности даже запах не казался уже таким нестерпимым: какая-нибудь растительная гниль, вполне переносимая — пил же сам когда-то на Аляске экстракт рыбьего жира, чтобы не простудиться.
Крайски между тем натирался по второму кругу.