Когда собрались все, Люко указал на Креба:
— Первый выбор за тобой.
Креб неторопливо, вдумчиво оглядел пейзаж. Подняв через несколько минут руку, он указал на реку, текущую меж двух противостоящих вершин. Люко кивнул. При этом непонятно, что имелось в виду: гора как гора, и менять в ней что-либо не было смысла. Когда же Креб, склонив голову, послал телепатический сигнал, серьезность и целенаправленное упорство ощутились ярко, как никогда. Особенно в момент его, Карлсена, вхождения во врубад.
В этот миг процедура неожиданно изменилась. Люко, вместо того чтобы смотреть со стороны, приобщился сам. Что именно произошло вначале, Карлсен не уловил — почувствовал лишь дополнительную силу, стальным обручем стянувшую их сильнее прежнего. Только достигнув определенной точки сжатия, он почувствовал, что сила нагнетается Люко и что он уже не просто один из общего числа, а часть каждого, в чем-то дополняющая и укрепляющая.
И тут без удивления понял нечто, остальным уже известное и мелькнувшее смутной догадкой, когда Креб назвал Люко «гребисом». Ими начальствовал не Люко, а Клубин.
Была ясна и необходимость этого обмана. Он, Карлсен, знал Клубина как любезного хозяина и проводника по Гавунде. Остальные чувствовали в нем властелина и учителя, испытывая при этом глубочайшую преданность и по— чтение. Причем теперь ясно, что восприятие юношей было правдивым, а его — ошибочным. И поскольку гребис полновластно командовал этим походом, такое различие в восприятии делало врубад просто невозможным. Карлсен потрясенно осознал, что все это время относился к гребису как к собрату— человеку.
Прежде всего, от нового сжатия необычайно усилилась проникающая способность. Отдаленные объекты, словно попав под мощный телескоп, сделались так же отчетливы, как близлежащие предметы. Теперь было очевидно, что человеческое свойство видеть вещи в перспективе — это результат зыбкости воли. Врубад давал возможность охватывать взором всю панораму вкупе, тысячекратно усиливая детализацию и обзор.
Сообщалась и сила видеть сквозь горы — вернее, чувствовать то, что находится под ними, — будто они сделаны из стекла.
Наконец-то ясна была главная цель врубада: спасение от слабости индивидуального сознания, слабости одиночки. Так, чтобы он, одолев границы своего утлого «я», мог впервые сказать «мы».
Без всякого перехода они стояли уже не на вершине Броога, а где-то в миле от бурого скалистого склона по ту сторону долины: каждый пучок травы и каждый камень различая отчетливо, как на увеличенной фотографии. Рев вскипающей пеной реки оглушал.