Настроение испортилось окончательно, и она мысленно вернулась в кабинет Яковлева, на оперативку.
И вновь почувствовала жгучее недовольство собой, любимой. Зачем, спрашивается, надо было дуре встревать в ход оперативного совещания, тогда как сама не позже чем вчера настаивала на том, что надо расширять круг поиска убийцы Юры Толчева и нельзя зацикливаться на одном лишь Толстопятове! Повыпендриваться захотелось? Или все-таки за своих мужиков стало обидно?
Даже будучи зачисленной в штат Московского уголовного розыска, она продолжала считать сотрудников агентства «своими», а оперов МУРа... Она бы и сама не смогла ответить однозначно, чем именно стал для нее МУP. С одной стороны, МУР – это то, о чем она даже помышлять не могла, когда начинала учиться в Центре эффективных технологий обучения, а с другой стороны... «Глория» была и оставалась для нее чем-то родным и необыкновенно близким, а о легендарном МУРе она только читала в книжках...
Так и не сумев до конца определиться, чем для нее на самом-то деле стал МУР, Ирина Генриховна пробилась-таки через пробки к своему дому, но, прежде чем парковаться, позвонила Турецкому. Ставь, мол, чайник, поднимаюсь домой.
После того как между ними сначала пробежала черная кошка, а потом наступило примирение, Александр Борисович, прочувствовав внутренне, что криминалистика для жены – это не временное увлечение и даже не хобби, стал по-иному относиться к ее вхождению в процесс расследования двойного кошмара на Большом Кaретном и считал непременным долгом поинтересоваться, как идут дела. Спросил и на этот раз, уловив в настроении жены не присущую ей излишнюю напряженность. Ирина Генриховна отмахнулась было, сказав, что сначала «проглотит что-нибудь», а потом уж... Однако сама же и пожаловалась на себя, дуреху, когда ставила в СВЧ-печь еще утром приготовленный пудинг.
Пересказав все то, о чем размышляла по дороге домой, она заодно призналась и в том, что уже и сама практически не верит в версию с Толстопятовым.
– Ты понимаешь, – тыкая вилкой в тарелку с остывшим пудингом, пыталась убедить она то ли себя, то ли мужа, – сам он не в состоянии был совершить все эти убийства: слишком много крови для совершенно штатского человека, но что самое главное – уж слишком все продумано и выполнено настолько четко, что невозможно поверить, будто это все мог проделать окончательно спившийся и скатившийся на самое дно человек.
Турецкий, повидавший за годы своей практики и не такие парадоксы, поначалу только хмыкнул, но потом не выдержал и сказал: