Хотя и приходилось порой выслушивать от шефа нечто такое, что он и сам иной раз вкладывал в уши своих подчиненных.
На этот раз докладывал капитан Майков, и Бойцов, успевший еще до начала оперативного совещания потолковать с Олегом, как бы со стороны смотрел на хозяина просторного, довольно светлого кабинета, пытаясь уловить его реакцию по ходу расследования. И начальника убойного отдела МУРа можно было понять. В силу каких-то причин прокуратура категорически отказалась возвращаться к пересмотру того, что произошло месяц назад на Большом Каретном, тем более теперь даже речи не могло идти о том, чтобы свести два уголовных дела в одно, и каждая ошибка, допущенная подчиненными полковника Бойцова, даже самая мизерная, могла бы закончиться большой разборкой на «большом ковре».
А теперь и третье убийство – убийство, пожалуй, самого главного свидетеля преступления, который мог бы в конце концов пролить свет на трагедию месячной давности.
Доклад капитана, выверенный до слова, пока что не вызывал у Яковлева каких-либо особых эмоций, и, только когда Олег сказал, что уже есть предварительные данные серпуховских экспертов, хозяин кабинета вскинул голову и негромко произнес:
– А вот здесь, пожалуйста, поконкретней.
– Да, конечно, – споткнулся Майков, – но что... что именно?
– Ваше мнение относительно убийцы Тупицына?
Олег кашлянул, покосился на своего прямого начальника, перевел взгляд на Яковлева:
– Ну-у если вы спрашиваете о том же, о чем я думаю, то я могу сказать только одно.
Он замялся, снова покосился на Бойцова, и Яковлев вынужден был напомнить о себе:
– Я слушаю вас, капитан!
– Да, конечно, – спохватился Майков. – Так вот, это один и тот же человек. Я имею в виду убийцу, который завалил свидетеля Бешметова.
– Даже так? – приятно «удивился» хозяин кабинета, хотя давно уже был готов к этой «новости». – И с чего бы вдруг подобная уверенность?
Чувствовалось, что ему нравится профессиональная хватка Майкова, и поэтому он постарался уйти в вопросах от той жесткости, которая была присуща муровским офицерам на оперативках.
И Олег оценил это.
– Во-первых, товарищ генерал, сама за себя говорит характеристика раны, нанесенной предполагаемому свидетелю двойного убийства на Большом Каретном.
Сказав это, он явно опережал события, однако начальник МУРа как бы даже и не отреагировал на «двойное убийство», что уже было добрым сигналом.
– Так вот, – продолжал Майков, – характеристика этой раны совершенно идентична той смертельной ране, которая была нанесена Бешметову.
– А теперь еще подробней, – потребовал Яковлев.