– Ну, во-первых, как я уже говорил, ты оказалась совершенно права в своей убежденности относительно нашего фотокора, а во-вторых...
Ирина Генриховна уже догадывалась, что именно кроется за скромным «во-вторых», вернее, сама страстно желала, чтобы он, ее Саша, произнес вслух эти слова, оттого, видимо, и не могла уже сдерживать себя:
– Ну же! Чего замолчал? Что «во-вторых»?
Турецкий покосился на жену:
– Видишь ли, я много думал об этом и уже почти уверен, что абы к кому подобная убежденность не придет. Это может быть или полный дурак, или Богом отмеченный психолог. К первому варианту я тебя, естественно, не отношу, так что... – Он замолчал было и вдруг словно в воду ледяную прыгнул: – Видимо, действительно тебе на роду было начертано быть психологом.
Она верила и не верила услышанному.
Угасающая, казалось бы, жизнь набирала новый качественный виток, и она была счастлива.
Они уже заканчивали пить чай, как вдруг Турецкий, молча слушавший довольно запутанный рассказ Ирины Генриховны, которая то и дело возвращалась к трагедии полумесячной давности, произнес негромко:
– Хочешь моего совета? Как профессионала.
– Господи, да о чем ты говоришь!
– В таком случае займитесь разработкой не только любовных связей этой стервочки, но и чисто профессиональной деятельностью Толчева.
Ирина Генриховна непонимающе-удивленно уставилась на мужа, будто ждала с его стороны какого-нибудь подвоха. Сам ведь сказал: профессионал, а в «Глории» что же, необразованные дилетанты работают?
– А при чем здесь работа Толчева? – спросила она, и в ее голосе опять зазвучали настороженные нотки.
– Да ты не возмущайся, – успокоил ее Турецкий. – Я и сам не знаю, при чем здесь его работа, но... Понимаешь, уж слишком много в его гибели запутанного и непонятного, чтобы останавливаться на одной лишь версии.
Он выцедил из чашечки остатки чая, осторожно, словно боялся разбить хрупкий китайский фарфор, поставил ее на стол, покосился на жену, которая, видимо, еще не отошла от вчерашней перебранки и, хотела она того или нет, каждое его двусмысленно сказанное слово воспринимала как очередную подначку ее некомпетентности.
– Хочешь еще один совет?
– Ну!
– Никогда не бери за основу лишь одну версию. Тем более ту, которая лежит на поверхности.
И опять он учил ее жить. Причем говорил такие прописные истины, что даже стыдно за себя стало.
– Ты имеешь в виду конкретное дело или... или вообще? – вспыхнула Ирина Генриховна.
– Да как тебе сказать, – пошел на попятную Турецкий, уже сообразив, что разговаривает с женой, как декан факультета с первокурсником. – И в частности, и вообще.