– Почто ты так мыслишь?
– Сам он мне о том говорил зимою, когда ты мне медвежью шкуру привез.
– Что же такое он сказал?
– Сказал, что ты татарин и мне не пара. Есть у него думка русского князя мне приискать.
– А не нашел ли уже?
– Будто нет. Зачем бы ему скрывать такое? А ни мне, ни матери он до сей поры ничего не сказывал.
– Добро, коли так. Может, я ему в том пособлю.
– Ты?!
– Ну, да. Коли я тебя верно понял, в нашем деле токмо одна препона: что я не русский князь. А свой-то Карачевский род батюшка твой высоко ставит?
– Вестимо, высоко. Мы от Черниговских князей идем, а они были старшими на Руси. Даже Московский род ниже.
– Ну, если так, чаю, все будет ладно: родитель твой не знает еще, что и я того же роду и что дед мой княжил в Карачеве прежде его деда.
– Как могло быть такое? – воскликнула пораженная Софья. – Иль ты отца обмануть замыслил?
– Нет в моих словах никакого обману, – промолвил Арсений. – Давно это было, но князь Иван Мстиславич от отцов своих о том должен знать. Коли хочешь, расспроси его, и он тебе сам скажет: его прадед, Тит Мстиславич, володел Козельском, покуда обманом не выправил от хана ярлык на Карачев и не согнал оттуда князя Василея Пантелеевича, который там по закону княжил. И тот князь Василей был моим родным дедом, отцом моего отца. Этого Иван Мстиславич покуда не знает, но сама видишь теперь, что нет у него причины отказать в моем сватовстве.
– Может, и так, – помолчав, сказала Софья. – Только я его лучше знаю: если он что в голову взял, на том крепко стоит.
– Не в этом суть. Допрежь всего ты мне вот что скажи: сама-то ты за меня хочешь идти?
– Что с того, пусть бы и хотела? Я в батюшкиной воле, а он меня не отдаст за тебя, вот увидишь.
– Ты это на меня положи. Буду сватать на этих же днях, а там поглядим, как дело обернется. И коли он тебя отдать мне не схочет, это еще не конец. Я тоже на своем стоять умею крепко и другому тебя не уступлю!
– Что же ты сделаешь?
– А я еще не знаю. Когда снадобится, ужо что-нибудь сделаю. Только ты мне, любушка, одно обещай: коли станут тебя неволить за другого идти, ты на то согласия не давай и тотчас упреди меня. Обещаешь?
– Обещаю… Только как я тебя упрежу!
– О том я уже подумал. Писать ты умеешь?
– Имя свое написать могу, а иного нет.
– Тогда так порядимся: вон, видишь, за кустами, у самого тына стоит старая липа? В ней есть дупло, а возле липы мой лаз. Коли будут у тебя важные новости, положи в то дупло белый платок, либо лоскут, и два дня спустя жди меня на этом же месте. Тут в городе останется верный мне человек, который к той липе будет каждое утро наведываться и твой платок мне враз доставит. А если я с тобой говорить схочу, найдешь в дупле зеленый лоскут. Не позабудешь?