– Наверное, Кухарев? – спросил как бы между прочим Солдатов.
– Да. Ему откуда-то привезли.
– Значит, он побывал в его руках?
– Мне эта мысль в голову не пришла, когда вы о ключах все допытывались, – Боровик был искренне поражен. – Да нет, – тут же добавил он, – Кухарев на это не способен.
– А я не утверждаю, – ответил Солдатов не сразу. – Но тут есть над чем подумать. Не сам же он делает замки. Наверное, и он через кого-то его достал?
– По-моему, да. Он что-то говорил об этом.
– Ну с этим вопросом мы разберемся. А что вы скажете о Кухареве?
– Ну что сказать? Как человек – честен, неглуп. Специалист отличный, его модели отмечались премиями. Холостяк…
– Почему не женится? С его внешностью, положением…
– Убежденный холостяк. Я с ним как-то говорил. У него своя теория. Он в холостяцкой жизни видит преимущество. Уверен, что счастливых семей нет, что любовь как сосулька на крыше – все равно со временем растает. В пример мою жизнь ставит.
– Вы ничего не хотите сказать о той белокурой девчушке в черных сапожках-чулочках, с которой вы так мило танцевали в ресторане… месяца полтора назад?
– Ого! – Боровик оторопело посмотрел на Солдатова. – Вот это работа! Честно говоря, я к милиции относился с предубеждением. Недооценивал.
– А как вы относитесь к той девушке? – рассмеялся Солдатов.
– Можете меня ругать, но к ней я отнесся более чем легкомысленно.
Солдатов с удивлением посмотрел на него.
– Не понимаю.
– Она не для меня. Кухарев ею увлекался. Мимолетно. – Боровику показалось, что ему не поверили, и он от волнения невольно сжал ладони и хрустнул пальцами.
– Что у вас общего с ним? – холодновато спросил Солдатов.
– Чисто деловые отношения. Он меня с новыми моделями знакомит. Для меня это очень важно, не хочется от жизни отставать. А я… его клиентам иногда шью…
Шахова ввели в камеру под вечер. Закончился допрос, очные ставки, опознания. Он тяжело перешагнул бетонный порог. За спиной, лязгнув засовом, плотно закрылась дверь. В коридоре раздались удаляющиеся шаги милиционера. Всего лишь один порог, а жизнь здесь совсем иная. Пахнет карболкой, табаком и… земляничным мылом. Кто-то крикнул:
– С новосельем!
Шахов не ответил и только до боли сжал челюсти. Сдвинув чьи-то вещи, сел на край нар. Огляделся. Камера как камера – сбоку прибитый накрепко небольшой стол. Над головой оконце, темные прутья решетки. Она сейчас отгородила его от всего мира. Впервые в жизни он так остро почувствовал опустошенность. Попался глупо. Блатная удача не выручила. Безнадежно рушились мечты зажить как следует. «Вот дубина! – злобно подумал Шахов. – Нарвался с этим Мартыновым. Знал же, что двое по делу – не один. Цена разная. У этой расфуфыренной бабы деньги можно было взять и самому, без лишнего шума. Их как раз не хватало на „Жигули“ и садовый участок, на который Зойка записалась весной. В голый кукиш все обернулось, все полетело в тартарары». Мысли вновь и вновь кружились вокруг несбывшейся мечты.