— Идем. — Светлана шагнула к двери.
Четверо мужчин, обросших щетиной, грязных, в порванной одежде, хрипло дыша, поднимали в кузов «КамАЗа» двойные блоки. Один из них, едва положили блок, схватился руками за грудь и, протяжно застонав, медленно опустился на кучу гальки.
— Эй! — подскочил к нему один из стоявших в стороне надсмотрщиков. — Чего улегся? Подъем! — Он несильно хлопнул его дубинкой по плечу.
— Сердце, — промычал мужчина. Даже сквозь грязь было видно, как побледнело его исхудавшее лицо.
— Я сказал, вставай, — пнул его надсмотрщик. Тот ткнулся головой в землю у его ног. Присев, охранник проверил пульс. Потом приложил два пальца к сонной артерии.
— Готов, — поднимаясь, кивнул он.
— Продолжайте работать! — зычно крикнул появившийся на. помосте человек в черной, облегавшей тело эластичной одежде. В его руках был автомат. Несколько каторжников продолжили погрузку. Охранники подхватили труп, пронесли его несколько шагов и, раскачав, бросили в форму для перекрытий, только что наполненную жидким бетоном. Несколько секунд тело держалось наверху. Затем медленно начало погружаться.
— Перед этим, — с коротким смешком вспомнил один из надсмотрщиков, — тоже одного хоронили. Так подняли готовую балку, а из нее пальцы торчат. Забетонированные. — Он рассмеялся. — Они же, — презрительно мотнул он головой на продолжавших погрузку оборванцев, — зачищали поверхность и бетоном замазывали. Вот, представляю, кто-то будет эту балку для чего-то пробивать, кости найдет. — Он звучно хлопнул дубинкой себя по ноге.
— Я бы так не смог, — сказал второй. — Уж лучше кому-нибудь башку проломить и пулю поймать, чем вот так. — Все на словах смелые, — хохотнул первый, — а на деле другое. Вон сколько лихих ребят на пожизненном сидят. Там уж точно терять нечего, сдохнешь в камере. И бросались бы на конвой, так хренушки. Пусть так, но живу. И эти так же. Эти хоть надеются, что кто-то узнает и освободит их. Уж тут они бы на нас отыгрались. Я, например, с ходу себе пулю в рот вкачу. Они же на кусочки порвут и живого жрать начнут.
— Точно, — согласно кивнул первый.
— У нас пополнение, — сказала рыжеволосая. — Когда поступили? — спросила она у другой надсмотрщицы.
— Ночью привезли, — зевнула та. — Троих, Одна еще засранка совсем. То ли шестнадцать лет, то ли семнадцать. Все ревет, бедненькая, — насмешливо пожалела она. Посмотрев на часы, снова зевнула. — Мы ушли. Ты с кем сегодня? С Бешеной?
— С ней, — усмехнулась рыжая.
— Ну, вы и парочка, — улыбнувшись, покачала головой собеседница. — Бешеная и Яростная. Кто вам такие прозвища дал?