Пророкотал гром – далеко, но очень многообещающе. Самые жуткие звуки – те, что неуклонно нарастают: шаги каменной статуи. Музыкальная тема в «Болеро» Равеля. Поступь Саранчи. И гром, наверное, специально начинает издалека – чтобы на земле лучше ощутили надвигающуюся мощь, чтобы забились в норы и прижали уши…
Я прочертила линию в траве под липами и шагнула через нее – и осталась все там же, хоть и по другую сторону неровно проведенной черты. Как, как туда пробиться?! Вот грань мира, вообразим, что это мыльная стенка пузыря. Делаем шаг, податливая стенка расступается…
Воображаемый пузырь лопнул. Я по-прежнему находилась в чужом дворе, и две тетушки на скамейке глядели на меня издалека – с явным интересом. У их ног крутились две собачки, нервничали, чуя грозу, но соседки были храбрее – в двух-то шагах от родного подъезда!
«Если мы будем поступать, как Оберон, Королевство скорее его вспомнит». Я повторила эти слова про себя несколько раз. Если мы будем поступать, как он, мы никогда его не забудем. Сейчас я соберусь с силами и поступлю, как Оберон…
«Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду».
Ну почему всякая ерунда лезет в голову, когда надо сосредоточиться?!
Может быть, принцесса Эльвира написала эту записку или знает автора. Может быть, мы были в полушаге от открытия, когда Гарольд в своем неведении помешал нам…
«Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду».
Я поняла, что значит быть мухой и биться в стекло. Стенка между двумя мирами была тут, она была повсюду, но я невидимо колотила в нее головой. Эти тетушки с собачками – что они обо мне подумают?! Хоть бы гроза скорее загнала их в дом…
Но гроза медлила.
Одна из тетушек поднялась со скамейки. Вид у нее был встревоженный; она направилась ко мне, ее соседка наблюдала, вытянув шею…
«Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду. Забуду, забуду…»
Выпучив от напряжения глаза, я очередной раз ломанулась через незримую границу. Раздался треск; грозовой день вдруг померк вокруг меня. Куда-то девались скамейки и липы. Пыль и гарь от проехавшей машины сменились застоявшимся дымным запахом. Не удержавшись на ногах, я упала на четвереньки – на гладкий, чисто вымытый деревянный пол.
– Кто здесь?!
Голос был женский, в нем звучали оторопь и страх.
– Все в порядке, – я обнаружила, что посох по-прежнему при мне. – Все в порядке…
Я сидела на полу посреди большой комнаты. Стены ее были увешаны набивными ковриками, на полках стояли и висели медные чайнички, тарелки, колокольчики, фарфоровые куклы, вышитые подушки, еще что-то, что я второпях не успела рассмотреть. Горел большой камин – вернее сказать, теплился, огонь водился только в самой глубине его, у закопченной стены, угли то наливались жаром, то чернели, и дым уносился в трубу. У камина сидела женщина в кресле-качалке. На руках у нее была мягкая игрушка, дракон с тремя головами, с пришитыми к пастям красными лоскутками пламени. Женщина держала в руках огромную иголку с вдетой в нее красной ниткой.