Я нетерпеливо пролистнула целую страницу, занятую нудным перечислением всего багажа, расхода продуктов, «добытых и растраченных ресурсов». Это точно канцлер, за каждой строчкой будто слышится его монотонный голос. А это…
«Не все, принадлежащие Королевству по праву, отправились с нами. Решение далось с трудом. Но запас прочности у Королевства высок, особенно с новым магом дороги. Решение идти или оставаться каждый принимает сам, но ответственность все равно на мне…»
На этих словах нитка, вплетенная в бумагу, вдруг высвободилась, и я увидела ее чуть размочаленный конец.
* * *
Мне приходилось вдевать нитку в иглу швейной машинки. Но в игольное ушко на мече – никогда; от волнения я даже промахнулась пару раз, хотя нитка была тоненькая, а ушко широкое.
Эти слова в летописи писал Оберон. Они были связаны с его исчезновением, связаны красной нитью. Мне казалось, король совсем близко, стоит только взмахнуть мечом; Швея отыщет спрятанное и соединит разорванное.
Нитка свободно свисала, продетая в отверстие на конце меча. Я осторожно поводила Швеей вправо-влево; ничего не случилось. Я ткнула в воображаемого противника. Нитка натянулась, сделавшись похожей на лазерный луч, и снова повисла.
– Ищи Оберона!
Ничего. Я нахмурилась, сосредоточилась, не желая отступать:
– Слово забвения!
Меч вдруг сделался тяжелым и продолжал тяжелеть с каждой секундой. Я уперлась острием в пол; меч, будто только этого и дожидаясь, глубоко вонзился в ворсистый ковер. Он уходил все глубже, вертикально вниз, утягивая за собой красную нитку. По моим расчетам, он должен был уже проткнуть насквозь каменный пол; перекладина утонула в ворсе, моя рука ушла в переплетение узлов и колтунов. Красная нитка исчезла из виду. Я упиралась изо всех сил, дергала его, пытаясь вытащить, но уже через секунду испугалась: а вдруг он и меня затянет туда, вглубь, в эту слежавшуюся путаницу?! Призрак Лесного воина велел мне ни за что не выпускать рукоятку… Но много ли он понимает в жизни, этот давно умерший лесовик?
Я решила рвануть меч в последний раз – и тогда уже, будь что будет, выпустить его. За мгновение до рывка Швея вдруг сделалась покладистой и легкой – я выдернула ее почти наполовину. Не успела удивиться; меч делался все легче, в следующую секунду я высвободила его совсем. Красная нитка, продетая в игольное ушко, оказалась переплетенной с незнакомой черной.
Я выпрямилась. Меч был будто картонный. Я двинулась к выходу, и красная нитка вместе с черной скользили, не путаясь, за мной; Швея между тем становилась все легче. Я совсем перестала чувствовать ее вес, а потом меч потянулся острием вверх.