– Да о чем ты вообще говоришь?
– О твоей сестре Патти. Познакомила бы нас и избавила меня от всей этой головной боли.
– По-моему, у нее уже есть парень. – С этими словами Джейни отошла.
Патти! Где бы она ни оказалась, все только и говорили о Патти и ее дружке Диггере. О Патти последние годы Джейни почти не вспоминала. Но вдруг эта самая Патти словно материализовалась из ниоткуда. Вообще-то она жила в Нью-Йорке уже лет пять, но Джейни никогда не обращала на нее внимания и виделась с ней только на каникулах в доме родителей, и даже тогда казалось, что они приехали из разных городов.
Но в этом году все изменилось.
Джейни никогда не могла представить, что Патти – всеобщая любимица, так и не превратившаяся в красавицу (она никак не могла избавиться от двадцати фунтов лишнего веса) – чего-то добьется в жизни, но каким-то непостижимым образом это ей удалось. Патти – она была на пять лет моложе Джейни – переехала в Нью-Йорк сразу после окончания колледжа и начала работать на телевидении, кажется, ассистенткой. Джейни всегда считала, что там, собственно, ее сестрице и суждено остаться.
Но внезапно Патти расцвела. Теперь она стала чертовски знаменитым телевизионным продюсером (журнал «Нью-Йорк» упомянул ее в репортаже о подающих надежды молодых талантах). Потом сбросила лишний вес и завела себе весьма серьезного дружка – бледного, болезненного вида парня по имени Диггер, о котором все говорили не иначе, как о новом Мике Джаггере.
И теперь Патти и Диггер бывали буквально везде – по крайней мере во всех тех местах, где могла оказаться Джейни. Стоило ей войти в клуб, как какая-нибудь девица тут же восклицала: «Привет, Джейни! А твоя сестра уже здесь!» – после чего тащила ее по узкой лестнице, приподнимала бархатный шнур ограждения и там, среди гостей банкета, конечно, уже крутились Патти и Диггер – они курили сигареты, а Патти, само собой, была в темных очках и в каком-нибудь броском ультрамодном наряде, например, в брючках из серебристой фольги.
– Ваша сестра – сплошной улет! – захлебываясь от восторга, шептала при этом очередная девица.
– Привет! – говорила в таких случаях Патти, гася в пепельнице сигарету.
– Здравствуй, – отвечала Джейни. Это «здравствуй» обычно имело несколько враждебный оттенок. И не потому, что она не любила Патти, просто у них не было ничего общего. Потом они могли сидеть там какое-то время, глядя в разные стороны, затем Джейни выдавливала что-нибудь вроде: «Ну, как там мама?»
– Наша мама – что гвоздь в моей жопе, – не долго думая отвечала Патти, довольная, что появилась хоть какая-то тема для разговора. – Она по-прежнему звонит мне раз в неделю и спрашивает, когда я выйду замуж.