был.
Карина закатила глаза к потолку.
— Хомо хомо лобо эст, — произнесла она, подумав. — Человек человеку — волк. Лобо — это волк на латыни.
— М-да? А я, дура, думала, что от «Лобов». А впрочем, какая разница.
— И как он?
— Ты же видела.
— Я не о том.
— А-а! — Лиза гортанно хохотнула. — Животное. В прямом и переносном смысле. Даже страшно иногда становится. Честное слово!
— Так пошли его.
— Ага, разбежалась! — Лиза затянулась, хитро блеснула глазами. — Я тут на днях одного мальчика из приличной еврейской семьи трахнула. Что вылупилась, ну был грех! И знаешь, что я поняла? Глеб, тварь, он, как наркотик. После него… Как бы это сказать? — Лиза пощелкала пальцами, подбирая слова. — Стерильно, что ли… Пресно как-то. Одно слово — наркотик. Только посмотрит своими глазищами, я сразу теку. Противно, а ничего поделать с собой не могу.
Карина ее слушала внимательно, не сводя взгляда с раскрасневшегося лица Лизы.
— Брось его, Лизка, — тихо сказала Карина.
— Не дождетесь. Мое! — Лиза с вызовом посмотрела на Карину. — Своего Максима бросай.
— Он — другой.
— Что-то мне так не показалось. — Лиза закинула ногу на ногу. — Чтобы ты знала, он ко мне клеился. Правда, правда! Когда с похорон его до Москвы подвозила.
Карина поморщилась.
— Ой, только не надо трындеть.
— Клянусь!
Карина легла головой на воду. Сказала в потолок, вода попала в уши, поэтому получилось громче, чем хотелось:
— Если бы приставал, ты бы никогда не призналась.
Лиза что-то сказала, скорчив козью морду. Что сказала, Карина не расслышала, но на всякий случай ответила:
— Сама — звезда!
Лиза вдруг резво спрыгнула со стиральной машины.
Карина вынырнула.
— Что?
— К ночи помянули, он и приперся. — Лиза подхватила с пола халатик.
В прихожей запиликал звонок.
Лиза сунула в пальцы Карине наполовину выкуренную сигарету и выбежала открывать дверь.
* * *
По квартире перемещались два голоса: высокий, вздернутый — Лизы и грудной, с дребезжащей трещинкой — Глеба Лобова. Они ходили друг за другом и говорили, то в унисон, то наперебой, то поодиночке.
Карина подняла ногу, большим пальцем начертила на влажном кафеле острую скобку. Погрузила ногу в воду. Вытянулась.
Затянулась и стала неотрывно смотреть на значок на стене.[61]
Губы ее беззвучно шептали странные слова. От легкого дыхания по воде пошла мелкая рябь.
Через минуту звуки смолкли. Уши залепила глухая тишина. Стена поплыла перед глазами.
Беззвучно отворилась дверь. Глеб Лобов остановился на пороге.
Почувствовав на себе его взгляд, Карина медленно повернула голову.
Взгляды их встретились.
Ноздри Глеба хищно раскрылись. В глубине зрачков заплясал оранжевый огонь.