Марсель, конечно же, никогда подобного не видел. Индивидуально работают с учеником, не ломая привычную моторику, а лишь слегка ее корректируя, только в специфических организациях, и тренировочные лагеря находятся подальше от чужих глаз.
Мулат с глазами кота-крысолова был человеком тертым и правила своего мира нарушать не собирался. С вопросами не лез и в друзья не набивался. Конечно же, кое-какая информашка от него утекла в комиссариат полиции, например, или к тем невидимым завсегдатаям, что оставляют после себя запах жженого пороха. Но это — по правилам. А липнуть с расспросами нельзя. Особенно к людям, которые так стреляют.
Но разговор тем не менее назревал. Сегодня Марсель закатал короткие рукава линялой майки, выставив наружу бугристые бицепсы.
Максимов скользнул взглядом по татуировке, которую ненавязчиво демонстрировал Марсель. На левом плече перекатывалось синее ядро с семью языками огня, султаном рвущимися из горловины.[11]
«Ну-ну, — мысленно усмехнулся Максимов. — Видали мы наколки и покруче».
— Рюмку кальвадоса, парень? — поинтересовался Марсель.
С Максимовым он говорил на гарлемском английском, с Кариной бегло шпарил по-французски.
— С удовольствием.
«Как только не называют наш первач, — подумал при этом Максимов. — Самогон самогоном из гнилых яблок, а как окрестили — кальвадос!»
Марсель выставил на стойку два стаканчика. Достал бутылку. Белыми крепкими зубами вытащил пробку. Налил пахнущий падалицей спирт до краев стаканов.
Они посмотрели друг другу в глаза. Синхронно опрокинули жгучую жидкость в широко раскрытые рты.
— Хоп! — выдохнул Максимов, громко стукнув донышком по стойке.
Салютом прогремели два выстрела.
Марсель через плечо Максимова бросил взгляд на Карину. Из-за расплющенных, потерявших форму ушей и масляных черных глаз он стал похож на тюленя, высунувшего морду из проруби.
— Я понимаю, чтО тебя держит на этой работе, — с душой произнес он, обдав Максимова перегаром.
Максимов оглянулся.
Карина, отстрелявшись, дисциплинированно ждала, расслабленно свесив руки вдоль тела.
Свободные армейские штаны, туго перехваченные на тоненькой талии ремнем, камуфляжная майка-безрукавка, куцая настолько, что полностью открывала плоский живот; два острых бугорка смело оттопыривали зеленое сукно. Маленький новобранец всемирного чемпионата по стрельбе по живым мишеням. Идеальная пара для любого «пса войны».
— Кариш, последние три достреляй, как хочешь. И иди к нам.
Карина повернула голову. Сверкнула улыбкой.
— Ага! Джентльмены уже пьют и закусывают, а русские мужики — квасят и рукавом занюхивают.