— Насколько мне известно, на Востоке произрастает около семидесяти сортов этой культуры.
— Ну и ну! Не знал. А скажите, голубчик, ведь существуют две причины, по которой один человек держится насмешливо в отношении другого. Первая — это чувство превосходства над собеседником, а вторая — психологическая защита от его превосходства. Что имеет место у вас?
— Ни то ни другое, — засмеялся Константин Павлович. — Я, знаете ли, по жизни большой насмешник.
Глава 7. Некто Кот выходит на сцену
Сидоренко и Бардин сидели в лаборатории в кабинете директора и неторопливо беседовали, попивая крепкий черный кофе с финиками. Несмотря на дневное время, в кабинете Николая Ивановича горел свет, а окна были завешены старомодными плотными шторами коричневого цвета. Кардинал не любил западный модерн.
Гость сидел, спокойно развалившись в широком кожаном кресле, отвечая на вопросы несколько лениво. От насмешливости не осталось и следа. Всем своим видом он показывал расслабленность, но опытный глаз Кардинала четко фиксировал, что расслабленность эта внешняя и что внутренне собеседник собран и готов реагировать на любой сигнал со стороны. Судя по всему, гостя тоже было трудно обмануть гостеприимным радушием, и его вопросы также были не такими невинными, как могло показаться постороннему наблюдателю. «Молодец, великолепная псимодель», — подумал Бардин и поймал себя на чувстве, что ему бы очень не хотелось, чтобы новый знакомый оказался провокатором.
— Николай Иванович, — сказал Сидоренко, — к кофе обычно подается коньяк. И я уверен, что вон в том шкафчике у вас не одна бутылка. Конечно, можно предположить, что вы относитесь к той редкой категории россиян, которая не пьет с малознакомыми людьми, но интуиция мне подсказывает, что дело не в этом. Видимо, та проверка, к которой вы усиленно готовите меня уже полтора часа, исключает применение спиртного.
— У вас великолепная интуиция, дружочек, — улыбнулся Николай Иванович. — Так вы согласны подвергнуться проверке, после которой естественное недоверие к внезапно появившемуся посланцу западных спецслужб у нас исчезнет?
Константин Павлович обреченно развел руками.
— А куда деваться? Гипноз?
— Ну что вы! Это было бы неуважением к вашему самоконтролю и артистизму. Природным качествам, которые получили развитие в ходе вашей подготовки и прошлой деятельности. Вам придется принять инъекцию нашего препарата. Уверяю вас, для здоровья он абсолютно безвреден.
Сидоренко понимающе покивал головой и пожевал губами.
— Учитывая тот факт, что ваши люди могли ликвидировать меня вульгарными методами еще на даче уважаемого Петра Алексеевича, я далек от мысли, что после вашей инъекции отправлюсь в лучший мир. Колите. Желательно не в зад. Я хоть и могу пить с малознакомыми, но, знаете, голый зад им показывать стесняюсь.