– Если это и есть ваши пришельцы, то, ей-богу, не стоило из-за такой чепухи просыпаться!
– Вот так вы все на свете проспите! – негодующе воскликнул Кузовков.
– А из-за чего, правда, сыр-бор? – меланхолически произнес журналист Гессер. – Ну светится что-то... Мало ли!
– Сначала оно еще и пело, – сказал Величко. – Знаете, как синтезатор. Граф от этого звука проснулся и меня разбудил.
– Почему же мы ничего не слышим? – ревниво спросил Макс.
– Удаляется оно, – уважительно сказал Мачколян.
– А вообще любопытно, что же это такое? – деловито произнес Конюхов. – Может, стрельнуть в него, а?
– Только этого еще не хватало! – возмутился Кузовков, наскакивая на участкового с таким пылом, будто тот уже передергивал затвор. – Варвары! Вот такие, как вы, все и портят! С таким подходом ни одна цивилизация не пойдет с нами на контакт!
– А не больно и надо! – проворчал участковый, отпихивая от себя разгорячившегося Кузовкова. – Мы же к ним на Марс не лезем... Еще неизвестно, как они нас встретили бы... А вы, исследователь, хоть бы бинокль взяли, что ли!
– Ах я шляпа! – закричал Кузовков, хлопая себя по лбу. – У меня же фотоаппарат!
Он метнулся к тому месту, где были сложены рюкзаки. Конюхов злорадно рассмеялся ему вслед и сказал:
– А я бы стрельнул! Вдруг это спутник-шпион? Но, кажется, сейчас уже поздно – все равно не достать...
Грачев, еще раньше сообразивший насчет бинокля, достал его и опять присоединился к компании. Он долго смотрел в бинокль на небо, а потом разочарованно сказал:
– Черт его знает! Пятно и пятно. Видно неважно. Точно гнилушка светится. На НЛО не тянет. Может, выброс какой? Смещается по ветру...
– Какой выброс! – негодующе перебил его Кузовков, который нашел-таки фотоаппарат и теперь пытался поймать летающий объект в объектив. – На сто верст ни одного вредного производства! Сейчас мы его заснимем, а потом предъявим снимки Хамлясову. Он-то скажет, что это такое!
Кузовков несколько раз щелкнул затвором.
– Надеетесь, что на снимках будет что-то видно? – равнодушно спросил у него Макс. – Освещенность практически нулевая. Никакой Хамлясов ничего не разберет.
– У меня пленка высокочувствительная! – заверил Кузовков. – Импортная, специально для ночной съемки. Вот только придется ждать, пока обработают.
– Жаль, что я не сообразил вас первого разбудить, – сказал Величко. – Совсем забыл, что вы у нас главный энтузиаст. Эта дрянь прямо над головой висела. И светилась куда сильнее. Сейчас-то ее практически и не видно уже.
– А ты говоришь, что она еще и музыку играла? – с усмешкой спросил Макс.