Кеша отреагировал стандартно – обозвал Бо «узкоглазой сукой» и достал выкидной нож. Это было последнее в его жизни движение – Бо убил блатного страшным ударом кулака в лоб. Зафиксировав агонию, глава периферийной группировки вернулся в машину и поинтересовался у меня: «А ты что – сам не мог этого придурка рассчитать?» А когда я со смятением в душе принялся повествовать, какая это важная персона в блатном мире и как могут осложниться условия существования того, кто осмелился поднять руку на оную персону, Бо ласково заметил: «А я фуй ложил на все эти персоны – ты же знаешь…»
После этого случая Пахом потребовал Бо на «стрелку» – для разбора. На «стрелку» Бо явиться не счел нужным, зато позвонил вору по телефону и выдал ему нечто в таком контексте: «Сиди, чмо, где стоишь, пока жив. Попадешься кому в моем районе – убью. Свободен, чмо…» – и бросил трубку.
Вор объявил на всю периферийную группировку «крест» и поклялся, что самолично вырвет Бо глаза. Бо на этот «крест», пользуясь его излюбленным выражением, «фуй положил». Он, кстати, за время своего сидения в кресле главы периферийной группировки ни разу не заплатил в общак – Пахом на это безобразие закрывал глаза, зная заочно о скверных манерах нового хозяина периферии и памятуя об удаленности и самостоятельности этого бандформирования, совершенно независимого как от города, так и от городских авторитетов. И хотя Бо ни разу не обмолвился о несложившихся взаимоотношениях с воровским миром Новотопчинска, я чувствовал себя виноватым в том, что втянул своего боевого брата в эту передрягу. Мог бы поговорить предварительно с Кешей Балагуром, представил бы ему Бо – глядишь, не было бы такого печального финала…
Так вот. Решив позвонить Бо, я хорошенько продумал, как преподнести ему свои заморочки, чтобы это не вызвало обвальных последствий регионального масштаба.
Дождавшись, когда на том конце телефонного провода раздастся ритуальное сопение моего боевого брата, я представился:
– Это я. У меня проблемы.
– Ну, – сонно сказал Бо (наверняка пообедал и валяется в предбаннике с какой-нибудь толстенной книгой).
– Я тут одного парнишу из центральной группировки уложил. Случайно, естественно… м-м-м… короче, он меня хотел пристрелить, а я его стукнул неудачно – пьян был.
– Ну?! – удивился Бо.
– Ага… Так вот, теперь они требуют сто двадцать штук баксов и публичные извинялки перед всей братвой.
– Во как! – оживился Бо. – Ну и что ты?
Дон согласен отдать им бабки. Дело в том, что нам нельзя ссориться с этой… с этими бригадирами. Они нас кормят – сам знаешь Но вот извиняться., понимаешь – они же сами виноваты! И тогда – на вокзале, и в субботу, около кабака… Знаешь, братан, я вот сейчас размышляю, как мне поступить…