Даже простое присутствие Ника рядом заставляло вспыхивать ее щеки. Ясно, такой же эффект производил он и на двух американок. Бедные овечки. Не то, чтобы она порицала их. Особенно Мона становилась сама не своя при одном взгляде на Ника. Он знал это и мог быть очень язвительным, например, проводил пальцем по ее позвоночнику, Приговаривая: «Выпрямись, Мона! Нельзя стать великой актрисой, если все время сутулишься».
В другой вечер он спросил Мону о ее драматических курсах и ролях, которые ей дают.
Та немного смутилась.
– Не смейтесь, я играю Джульетту. Джульетта! Бедная дорогуша Мона! Конечно, она абсолютно не подходит для Джульетты. О чем они там, помилуй Господи, думали, давая эту нежную хрупкую роль дерзкой нью-йоркской еврейке, которая плюнет тебе в лицо, если что-нибудь будет не по ней? Ник Элбет не согласился.
– Американцы не уверены в себе – все, от Президента в Белом доме до секретарши. Все американцы неуверенны в себе. Это от того, что мы позволили им отделиться в 1776 году.[10] Но американцы не могут быть англичанами, как бы они ни старались. Они могут покупать одежду в Лондоне, изучать язык в британских университетах. Они могут брать в супруги титулованных английских особ и жить в Глостершире с собаками, лошадьми и вышколенной прислугой. Но ничего не изменится. Они не могут стать англичанами, что бы ни предпринимали. Итак, все мы только позволяем им вращаться среди нас и щедро платить за подобную привилегию. Поэтому надо делать максимум возможного, чтобы они чувствовали себя комфортно.
Для иллюстрации он уговорил Мону позволить ему играть вместе с ней роль Ромео в сцене на балконе, конечно, опять зная текст наизусть. Участие Ника оказалось столь гипнотическим, что в один, особенно напряженный момент, Мона, которая больше походила на капитана женской баскетбольной команды, превратилась в трепетную, истомившуюся от любви юную девственницу на пороге женского счастья.
– Здорово! – воскликнула Эми, когда Мона-Джульетта разрыдалась от избытка эмоций.
– Действительно, здорово! Отлично сделано! – поздравил Ник Мону после сцены – Что нам сейчас нужно, так это вино.
Вскоре после переезда в Челси Мьюз Эми решила заполнить кладовку продуктами, называя это «своим маленьким вкладом» в домашнее хозяйство. Когда она, наполнив бокалы, предложила бисквитное печенье и сыр-бри, Джорджина порадовалась, что Эми, кажется, снова стала прежней. Несколько дней она была бледной и замкнутой, скорее всего, скучая по своему жениху, и до вечера занималась на архитектурном семинаре. В тихом омуте черти водятся. Эми мало рассказывала о личной жизни, Джорджине, по крайней мере. Возможно, она получила пылкое письмо из Америки, или, что еще лучше, с кем-то познакомилась. Джорджина предпочитала думать о благотворной силе новой любви. Отлично, если Эми встретила кого-нибудь здесь, в Англии, мужчину, который снова зажег свет в ее глазах.