Он долго молчал, затем усмехнулся уголком рта.
– Есть способ загладить обиду.
– Какой же? – невинным голосом спросила Доминика.
Энгус встал, вставил диск в плеер и погасил свет. Потом подошел к ней и протянул руку.
– Можно пригласить вас на танец, мадам?
Она тоже встала и шагнула в его объятия.
– Невозможно танцевать с вами, мистер Кейр, и одновременно на вас обижаться, – через несколько минут констатировала Доминика.
– Понятно. – Он провел ладонью по ее волосам и вытащил из них шпильки. – Ты хочешь сказать, что, дождись я этой минуты, приняла бы от меня машину?
– Нет… Но мне было бы еще труднее отказаться.
– А как насчет... этой минуты? – Он провел руками по ее спине и нащупал молнию лифа. – Мне еще во время ужина пришло в голову, что твое платье состоит, оказывается, из двух половинок и что под верхней половинкой у тебя наверняка ничего нет. Безумно хотелось проверить… – Энгус потянул застежку молнии вниз, и лиф легко соскользнул ему на руки. – Я оказался прав! – Он позволил лифу упасть на ковер.
– Едва ли тебе подобало предаваться таким мыслям в гостях и особенно в доме моей матери, – пробормотала Доминика прерывающимся голосом, потому что в этот момент он обхватил ладонями ее грудь.
– Подобные мысли преследуют меня утром, днем и вечером, неважно, рядом ты или нет. – Он положил ладони ей на талию, и они продолжали танцевать, но его прикрытые веками глаза жадно следили, как колышется ее грудь. Доминика чувствовала, что с трудом переводит дыхание. Впрочем, она прекрасно понимала, что он бросает ей вызов.
– Плохи мои дела, – хрипло пробормотала она, запрокидывая голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. – Но сейчас я хочу сказать, что это наслаждение – танцевать с тобой вот так. Еще когда мы танцевали в первый раз, мне пришло в голову, что хорошо было бы оказаться с тобой вдвоем в укромном месте…
Она провела руками по его плечам, обхватила его лицо ладонями и быстро поцеловала в губы, после чего, закрыв глаза, продолжала плавно покачиваться под музыку.
– Как это случилось? – спросил Энгус, подперев голову рукой. Он лежал с пей рядом на широкой кровати под белоснежной простыней. В комнату заглядывало солнце, играло па серебряной антикварной настольной лампе. Кровать помещалась на помосте на бескрайнем бархатном ковре жемчужно-серого оттенка. В углах комнаты заботливыми руками миссис Браун были расставлены вазы с изумительными белыми лилиями.
Увидев впервые эту спальню, Доминика восхищенно ахнула, но Энгус со смехом заявил, что не имеет к ней никакого отношения. Здесь уже было все в точности так, когда он купил эту квартиру. Доминика ответила, что это настоящая королевская опочивальня, и добавила, что никогда не спала на помосте и на этой кровати пристало спать принцессе.