Виктор не стал спрашивать, почему им надо успеть до заката. Знал и так, что надо успеть, а отчего — не важно.
— Ты точно согрелся? — спросила Тэль, когда они поднимались на Кривую Горку. На взгляд Виктора была она ничуть не кривее Белой, как и Белая — не светлее Кривой, но у названий собственные причуды. — Если заболеешь… нам нельзя задерживаться.
— Не заболею. Ерунда. Я как-то в детстве точно так же… извазюкался с головы до ног, бабушка заставила лезть в озеро.
Тэль хмыкнула.
— И вода похолоднее была. — Разговор помогал не чувствовать холод и противное хлюпанье в ботинках. — Грелись потом… вот так же точно, у костра. Домой шли, заплутали, вышли к деревне с яра… обходить уже сил не было. Бабушка спустилась как-то, мне велела прыгать. Прыгнул, поймала, но страху натерпелся.
— Боевая бабушка, — сказала Тэль. То ли одобрительно, то ли с иронией.
— Ты чем-то на нее похожа, — неожиданно для себя сказал Виктор. — А лет через полста…
— Спасибо, — фыркнула девочка.
Несколько минут они шли молча. А Виктор, с проснувшимся интересом ворочал в памяти ту, давно, казалось бы, забытую историю. Обжигался ли он у костра? Нет, уже не вспомнить. И все равно похоже. Существует, конечно, закон парных случаев. Но не настолько же!
— Тэль, нам не придется прыгать с тех скал? — спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал шутливо.
— Никто и ничего тебя не заставляет делать, — ответила она.
— Тогда чего я здесь делаю? — мрачно осведомился Виктор.
— То, что сам хочешь.
— Я бы хотел поесть, — честно сказал он. — Даже остатки яичницы бы доел. Вместе со скорлупой.
— Виктор, я бы тоже поела.
Ему, внезапно, стало стыдно. В конце-то концов он — здоровый, крепкий мужик. Идет рядом с девчонкой-подлетышем, и еще ноет…
— Придется поискать ближайший ресторан, — сказал Виктор. — Белая скатерть, серебряные приборы, свеча на столе, теплые тарелки…
— А в тарелках? — с любопытством спросила Тэль.
В голове почему-то вертелись котлеты и пельмени. Ужин холостяка. Давно он не бывал в ресторанах… с подогретым фарфором, неярким светом, бутылочкой вина в плетеной корзине. И чтобы рядом — красивая юная девушка в вечернем платье.
Виктор покосился на Тэль. Нет, не подходила она на эту роль — ни по возрасту, ни по поведению. Да и он, скажем честно, не тянул на светского льва.
— В тарелках — манная каша, — мрачно сообщил Виктор. — Холодная и с комками.
— Не пойдет, — решила Тэль. — Если ты настаиваешь на каше, то ночевать будем голодными и в лесу.
Он растерялся.
— А если не настаиваю?
— Тогда — под крышей. И с ужином.
Лес вокруг был все так же девственен и безлюден. Но слова Тэль казались абсолютно серьезными.