– Мам, я второй том найти не могу, – жалобно протянула Олеся. – Его, наверное, папа взял.
– Сейчас посмотрим.
Даша с трудом поднялась с дивана, всунула ноги в тапочки и побрела к столу, в котором Максим хранил книжки. «История» оказалась на самом верху.
– О, спасибочки! – обрадовалась Олеся. – Я пошла лежать. Да, мам, мне надо таблетку выпить, ты не забыла?
– Выпьешь, выпьешь, – рассеянно покивала Даша, пытаясь уловить то, что явилось ей в полудреме. Но ничего не ловилось. Странное ощущение витало вокруг, но расплывалось в воздухе все быстрей и необратимей.
– Олеся, а зачем тебе второй том? – морщась, как от боли, спросила Даша. – Ты же первый еще не прочитала…
– Да ну, зачем первый целиком читать? Я прочитала тот отрывок, который нам задавали, и мне стало интересно, что случилось во Франции потом. А про то уже во второй книге, понимаешь? Глупость, вообще-то говоря: история одна, а книг две, – добавила Олеся по-взрослому. – Ладно, ма, давай таблетки – я в кровать пошла.
Олеся вышла из комнаты, а Даша осталась стоять на месте. В голове ее громко прозвенел колокол, и чей-то голос – то ли Боровицкого, то ли кого-то похожего – сказал: «Вот видишь, я же говорил». И в долю секунды все сложилось так ясно и просто, что сразу стало очевидно, по-другому и быть не могло, и только казалось странным и нелепым, что все они не разглядели этого раньше.
«История одна, а книг две. Смешно. А мы все пытались разобраться – пять историй, пять историй… Боровицкий пытался мне подсказать и написал: „Завершите мою книгу“, а я ничего не поняла. Ведь все так просто – нет никаких пяти историй, а есть одна книга. Можно разделить ее на главы, но от этого не появится десять новых книг. И историю Боровицкого можно разделять на части, но это все равно одна история. Только одна».
Она все же подняла с пола листочек со своими записями, но, еще не поднеся его к глазам, поняла, что ее догадка – не просто догадка, а истина. Можно было и не оставлять последней подсказки, такой простой и чуточку детской – как раз как любил Петр Васильевич. Даша опустилась на ворсистый ковер и, когда к ней подошел Проша, погладила его по голове.
– Да, мой хороший, – без выражения сказала она. – Вот, значит, как оно бывает… Пойдем-ка мы с тобой прогуляемся.
Она дала Олесе таблетку и сообщила, что уходит на час-полтора, не больше. Быстро оделась, сунула в карман сложенные листки рукописи и вышла из дома.
Крики и причитания она услышала, еще не дойдя до ворот – на тропинке, которая вела вдоль ограды. Не раздумывая, Даша завернула на тропинку, и пес побежал за ней, насторожившись. Сначала она быстро шла, потом не выдержала и побежала. Крики затихли. Но когда она выскочила на поляну, на которой стояли люди, кто-то опять запричитал: