– Ладно, будем взрослыми людьми, – сказала негромко Даша самой себе и приготовилась возвращаться, но тут заметила человека, явно спешащего к ней.
Это была маленькая старушка с аккуратно уложенными вокруг головы седыми завитками, напомнившими Даше старые английские фильмы про буколическую деревенскую жизнь. Для полного совпадения образа старушке не хватало в руках срезанных роз и длинных садовых ножниц, а в остальном она была оттуда, из фильмов, и даже шляпка на ней была с мелкими аккуратными цветочками. «Где, интересно, она такую шляпку отыскала?» – подумала Даша с интересом, приглядываясь к пожилой женщине. Та была уже совсем близко и наконец, запыхавшись, подошла к самой ограде.
– Здравствуйте, – кивнула она головой, отчего седые завитки колыхнулись. – Вы Даша, правда? Я вас сразу узнала.
– Да, здравствуйте… – несколько растерянно отозвалась Даша. – А как вы меня узнали?
– Так по собачке, по собачке. Мне про нее Петр Васильевич, упокой господь его душу, рассказывал. Я ведь вам, деточка, сочувствие подошла свое выразить. Очень, очень я вам соболезную. Такой был человек удивительный, что просто слов нет!
Старушка достала маленький платочек и утерла им слезы, быстро покачивая головой в завиточках.
– Спасибо, – прочувствованно сказала Даша. – Вы хорошо его знали?
– Дружили мы с ним, – вздохнула та. – Он ведь много времени здесь проводил, все меня расспрашивал – про жизнь мою, про знакомых… Да он всех расспрашивал! Ой, – спохватилась старушка, – а что ж мы с вами через решетку-то разговариваем? Заходите, деточка, заходите ко мне сюда. Поговорим, вспомним Петра Васильевича…
Предложение было настойчивым, и Даша решила, что отказываться неудобно. К тому же ей хотелось поговорить о Боровицком с человеком, который, по-видимому, хорошо его знал. Она зашла внутрь, оставила Прошу за уже знакомым ему кустом, а сама пошла по тропинке рядом с маленькой и очень старой женщиной.
Звали ее Римма Сергеевна, но через десять минут Даша мысленно окрестила новую знакомую «божий одуванчик». Во-первых, она была похожа на цветок этими своими беленькими кудряшечками, легкими и тонкими, которые теребил ветер. Во-вторых, показалась Даше существом немного не от мира сего, но исключительно добрым и безобидным. Ей явно нужно было выговориться – и она рассказывала Даше свою историю, но не жалуясь, а словно представляясь: вот, мол, я, Римма Сергеевна, и вот моя история. Собственно говоря, истории как таковой и не было, а была обычная жизнь обычной женщины, учившей детей французскому языку, а под старость лет заделавшейся репетиторшей. Удивительным было только одно – в дом престарелых, носивший деликатное название «Патронажный пансионат „Прибрежный“, Римма Сергеевна Красницкая определила себя сама. Как и бывший преподаватель математики Иван Сергеевич Яковлев по прозвищу Виконт.