– Серьезное, но не настолько, – покачала головой Даша. – Максим, поверь мне, пожалуйста, как только мы с тобой раскроем, кого из пациентов Боровицкий зашифровал в своих рассказах, мы поймем, кто убийца. Может быть, ребус Петра Васильевича вовсе и не имеет отношения к тому, что в пансионате что-то неладное.
– О! – поднял палец Максим. – Первую разумную мысль услышал от тебя за сегодняшний день! До нее был сплошной бред душевнобольной.
– Тогда сдашь меня в тот же пансионат, когда состарюсь, – посоветовала Даша. – Максимушка, ты мне поможешь? Я без твоих мозгов не обойдусь.
– Ладно, – сдался Максим. – Но договариваемся – если еще раз за тобой кто-нибудь погонится или просто испугает тебя, ты выходишь из игры. Договорились?
– Договорились, – кивнула Даша.
– Тогда пошли читать, что нам еще твой Боровицкий припас, возьми его нелегкая.
* * *
«Инна столкнулась с этой бабулькой в августе, когда в их доме сломался лифт. Она поднималась по лестнице и услышала над головой пыхтение и вздохи. Посмотрев вверх, Инна обнаружила то, что и следовало ожидать, – раздутые бледные ноги в синих ручьях вен и две хозяйственные сумки.
– Подождите, пожалуйста, – позвала она. – Я вам сейчас помогу.
И быстро поднялась к ногам и сумкам. Низенькая бабушка, вся красная и потная от напряжения, умоляюще смотрела на нее.
– Доченька, уж помоги, а? – выдохнула она. – Совсем сил никаких моих нет. Что ж с этим лифтом-то делается?!
Инна бодро подхватила сумки, оказавшиеся ужасно тяжелыми, и поволокла их наверх. Старушка что-то бормотала, но Инна не вслушивалась. Она обдумывала рецепт салата, которым собиралась порадовать своего Витеньку сегодня вечером.
– Доченька, пришли, – раздался голос сзади.
Затаскивая сумки в квартиру, Инна машинально отметила ее запущенность.
– Ты уж прости, милая, что так не прибрано у меня, – засуетилась старушка неизвестно отчего. Будто Инна была долгожданной гостьей.
Ее суетливость и жалкая интонация так резанули Инну, что она неожиданно сказала:
– Меня Инной зовут.
– А меня Марьей Васильевной, – ответила старушка. – Давай, доченька, ты со мной чайку попьешь, а? Я вот и печеньица купила.
Инна собиралась отказаться, потому что дома ждали уборка, и салат, и еще куча неотложных домашних дел, но взглянула на сумки, на распухшие ноги и неожиданно для самой себя согласилась.
За чаем, заваренным в большом чайнике с красными цветами и непременным золотым ободком по краю крышки, Марья Васильевна рассказала о своей немудреной жизни: муж у нее давно умер, дочь уехала в другой город и о матери последние десять лет не вспоминает.