Китаец по-отечески приобнял его за талию, открыл заднюю дверку машины и «помог» забраться в салон. Пока парень приходил в себя, Танин обыскал его, но никакого оружия не обнаружил. Зато в боковом кармане пиджака он нашел маленький мобильный телефон.
– Ну все, ты не жилец, – очухавшись, прорычал курьер. – Можешь заказывать себе надгробие.
– Кресты, надгробия, всякие там ангелочки, дубовые веночки и тому подобная сентиментальная мишура – это, скорее, по вашей части, – невозмутимо отозвался Китаец, – а я вполне удовлетворюсь каким-нибудь скромным земляным холмиком. Впрочем, это будет не так скоро, как ты думаешь. Возможно, мне придется убить сначала тебя, если ты, конечно, не станешь соображать быстрее.
– Чего ты хочешь? – глубоко дыша, спросил курьер.
– Открой чемодан, – приказал Китаец.
– Но… – хотел было возразить парень, но, увидев ствол пистолета, смотрящий ему в лоб, передумал.
Покрутив колесики с цифрами, он набрал код и откинул крышку «дипломата». Под ней ровными рядами лежали аккуратно уложенные пачки пятисотрублевых казначейских билетов.
– Неплохо, – удовлетворенно кивнул Китаец. – Сколько здесь?
– Два миллиона.
– Хорошо, – Танин закрыл крышку и протянул курьеру телефон, который вынул у того из кармана. – Теперь звони шефу.
Парень нехотя набрал номер.
– И что? – Он вопросительно посмотрел на Танина.
– Дай сюда. – Китаец отобрал у него трубку. – Михалыч? – спросил он, когда связь установилась. – Это Танин, помнишь меня?
– Ну? – полурастерянно-полуудивленно промычал в трубку Михалыч.
– Хочу предложить тебе сделку. Помнишь, я говорил, что мне нужно узнать, чьи парни катались на красной «БМВ»? Так вот мои условия. Ты мне даешь эту информацию, а я отпускаю твоих бойцов с двумя миллионами. По-моему, неплохой аргумент, а? Хочешь, я дам кому-нибудь из них трубку?
– Чего ты мелешь, сыщик? – возопил философ, желудком чуя, что Танин говорит правду.
– На, – Китаец всунул трубку в руку курьера, – скажи ему.
– Михалыч, – дрожащим голосом произнес тот, – это… ну… в общем, так получилось…
Он замолчал – видимо, Михалыч буйствовал. Он так орал, что обрывки коротких фраз долетали даже до Китайца. Лицо курьера пошло красно-бурыми пятнами, потом приняло сизоватый оттенок, а после стало желтовато-бледным, как у мертвеца. Пот катил градом по его лицу, и Китайцу даже стало его немного жаль. Наконец Михалыч выговорился и приказал передать трубку Танину.
– Ну как, Михалыч, ты согласен?
– Согласен, – разрядившись на подчиненном, почти спокойно произнес яхтсмен, – только не попадайся больше мне на пути, понял?