В глубине погреба он услышал смутное шевеление. Но голоса никто не подал. Оставив попытки голосом пробудить притаившуюся темень, Китаец стал осторожно спускаться, на ощупь передвигая ноги и напрягая державшиеся за верхние ступени руки.
Через несколько секунд ступни его нащупали неровный земляной пол. В подвале было холодно.
Танин достал из кармана фонарь и посветил им перед собой. Яркая полоска выхватила из мрака кучу соломы и скорчившуюся на ней фигуру в телогрейке.
«Какая забота о заложнице!»
Девушка с ужасом смотрела на приближавшегося к ней Танина, старательно подгибая под себя голые ноги. «Неужели это та самая девушка, которую я видел два дня назад возле Академии права? Она была такой энергичной, веселой, оживленной…» – мелькнуло у него в голове.
– Женя, – как можно мягче произнес он, – меня послал твой отец…
На миг лицо девушки озарила робкая надежда, которая вскоре исчезла, уступив место первоначальному недоверию. Она поежилась, еще больше скрючилась и замерла, как зверек, смирившийся со своей участью.
Китаец опустился рядом с ней на солому, взял ее руки.
Женю бил озноб. Она подняла к Танину лицо, и он заметил, что она с трудом сдерживает дрожь, пробегавшую по ее губам, так, что зубы стучали. Он достал из кармана фляжку с коньяком.
– Ну-ка, выпей. – Китаец протянул ее девушке.
Та, вытаращив глаза, молча смотрела на Танина.
Он отвинтил пробку на фляжке и сам поднес ее к Жениным губам. Потом наклонил. Женя отвернулась.
– Это коньяк, выпей, он поможет тебе немного согреться. К тому же нам надо спешить. Твой отец ждет нас.
После этих слов Женя взяла фляжку и, все еще недоверчиво глядя на Танина, понюхала, поднеся горлышко к носу. Потом сделала большой глоток.
Танин обнял девушку, пытаясь унять бившую ее дрожь.
– Пей еще. Отличное средство от всяких непредвиденных ситуаций.
Женя повиновалась. В полумраке (он держал фонарь направленным в другую сторону) Танин видел, как морщится Женя, как по-прежнему беспокойно косится на него.
– Можешь идти? – шепнул он, сильнее прижимая ее к себе.
Она слабо кивнула. Он взял у нее фляжку, поднял ее и, придерживая за талию, повел к лестнице.
Путь наверх оказался не из простых. У Жени подкашивались ноги, она то и дело бессильно повисала на Танине, который мало того, что сам поднимался по ужасно неудобной, если не сказать опасной, лестнице, но и тащил за собой девушку.
Очутившись наверху, Танин подхватил девушку на руки и вынес из дома. На миг он показался себе пожарным, спасающим из огня хрупкое создание в лице Жени Крестовской. Опустив заложницу на землю, он, по-прежнему обнимая ее, направился к джипу. Женя брела, то и дело спотыкаясь и приседая – ноги отказывались ее держать. Танин был начеку, вовремя поддерживая девушку.