— Исключено. — Лебрус покачал головой. — Он бы засветился в списках носителей, и я бы об этом узнал. Конечно, не исключено, что подчищать информацию начали только вчера… А какой второй вариант?
— Он мой антипод — генетически предрасположенный смертник. Я много читал о них в свое время… Но в любом случае я не понимаю, на хрена? Кому понадобилось подставлять мелкое агентство устранения? Между прочим, работающее на государство. Не понимаю…
— Уверен, что никому, — помолчав, ответил Лебрус. — Скорее всего, мы только звено в цепи подобных происшествий. А цель… Мне она пока неясна, да и вряд ли нам удастся докопаться, в чем тут дело. Не дадут.
— А что ты хотел сказать мне перед тем, как он испарился?
— Скорее показать, — кивнул Лебрус и протянул мне второй листок, — яйцеголовые накопали… Пришло, пока ты отстирывался.
Я пробежал глазами текст, внимательно прочитав только первый пункт, остальное так, по диагонали. Все было понятно.
Все десять человек из первого списка Томаша Кофы были либо отравлены, либо повешены. Лишь последний был убит выстрелом из СВД с большого расстояния. Все это говорило, что убивавший не был генетически предрасположенным убийцей. Бескровное убийство… В то время как мне и, скажем так, моим коллегам необходимо видеть кровь, именно это заставляет мой мозг вырабатывать особый вид эндорфинов, взрывающих рецепторы удовольствия… А тут — яд, удавка… Даже выстрел с такого расстояния… Чушь.
— Похоже, он все-таки генетически предрасположенный смертник, — неуверенно повторил я. — Я-то был уверен, что их перестреляли еще в год охоты на регрессирующих особей. Я и сам тогда в этом участвовал.
— А знаешь, почему их отстреливали? — спросил Лебрус, разливая водку.
— Ну… так, кое-что. В основном только ту информацию, что попала в Интернет. Как-то они были связаны, Пауки и смертники… Что-то там было про Низового Художника. Я в детали не вдавался, работы много было. Меня тогда наняли на отстрел Пауков. Платили неплохо…
— Я тебе расскажу, только давай сначала… — Лебрус поднял свою рюмку, и капелька водки скатилась по стеклянной грани, — за то, чтоб нам удалось выжить.
— Думаешь, это не все? — Я кивнул туда, где несколько минут назад лежало тело Томаша Кофы.
— Уверен, — ответил Лебрус, звякнул своей рюмкой о мою и залпом выпил, — потому что если все так хреново, как я думаю, они нас постараются достать. Разве что мы уже отработали свое звено событий… Кстати, ты знаешь, сколько жизней у регрессирующих?
— Девять, кажется… Короче, давай по порядку. Только погоди минуту. — Я быстро опрокинул рюмку, сунул в зубы сухой ломтик лимона и побежал в туалет. Сидеть голой жопой на ковролине было жутко неприятно, а подстелить пиджак под себя я, по понятным причинам, не мог. Брюки и трусы почти высохли, так что я натянул их и вернулся в кабинет.