Отец бросил их на второй год жизни в Вэлли и вернулся в Англию, в свой любимый Элинг, а ее оставил здесь, полагая, что мать уже растлила ее.
Но все еще было поправимо, она желала вести чистую жизнь. Мечтала вырваться отсюда, уехать к отцу. Протестуя против введенных здесь правил, требовала права выбора, редко соглашаясь с кем-нибудь переспать, исключительно для того, чтобы Мортон на нее не сердился. И не перестал считать ее одной из своих. Вечерами она прогуливалась нечасто. Это была своего рода прелюдия к бурной ночи плотских утех. Аллея, где совершали променад, являлась обычным местом свиданий. В отличие от остальных она единственная ценила свое тело и радости, которые оно могло даровать. Но ей исполнилось двадцать, и она стала слишком взрослой для игр. Мортон ее предупреждал. Негодяй Мортон, верховный жрец сладострастия. Она каждый раз содрогалась, вспоминая об этом. Но ее мать по-прежнему желала его заполучить. По-прежнему подогревала в себе ненависть к Лидии, которую он предпочел ей.
В один прекрасный день Лидия сбежала с бедуинским принцем Али-Бахтумом, получившим образование в Оксфорде, и обрекла себя на жизнь в пустыне. Потом появился Мортон, уже готовый отправиться в Африку, чтобы основать там колонию изгоев на Блисс-Ривер-Вэлли и воплотить в жизнь свои безумные фантазии. Он не впал в отчаяние от того, что Лидия сбежала с принцем. Во всяком случае, так ей рассказывала мать. Оливия последовала за ним в Вэлли, несмотря на протесты мужа, и там и осталась. А пятью или шестью годами позже Мортон получил отчаянное письмо от Лидии, она умоляла спасти ее. И Мортон ураганом ворвался в крепость Али-Бахтума и убил его и его сподвижников. И снова Оливия стала страдать. Мортон женился на Лидии, а Оливия так и не развелась с отцом Джорджианы. Здесь все они жили словно в тумане, сызмальства растлевая своих детей. Она не смогла к этому привыкнуть. А ее упрямый и черствый отец не верил, что для нее еще не все потеряно.
Но когда несколько дней назад в Вэлли появился незнакомец, что-то заставило ее пойти вечером на аллею свиданий, в душе вспыхнул слабый проблеск надежды.
Чужеземец. Не привыкший к их образу жизни. Способный осудить его. Он мог бы увезти ее отсюда. Но просто так никто ничего не делает. Ей известен лишь один способ отплатить ему за помощь. Все сводится к этому, подумала она с горечью. Однако самой ей не вырваться из порочного круга, не убежать, не спастись.