– Кофе готов! – появился Петр Петрович. – Я сообразил по-турецки.
«Мне хоть по-абхазски», – подумал Иван Павлович, вспомнив, как когда-то в Пицунде пил на морском берегу под соснами неимоверно вкусный густой кофе.
Петр Петрович расположился в своем кресле, приветливо взглянул на Луганского, они чокнулись рюмками, зазвеневшими как-то особенно мажорно, и страх, притаившийся в глубине души Ивана Павловича, испарился, будто его и вовсе не было. Да и зачем думать о плохом, если аванс, считай, уже в кармане, на столе перед тобой выдержанный коньяк, а в квартире царит аромат настоящего бразильского кофе!
Бессонница уже вторую ночь терзает меня. Раньше все было прочным и надежным. Я, Лев Игнатьевич Моринец, чемпион Олимпийских игр по самбо, а значит, самый ловкий человек на свете и, кажется, все должно лечь к моим ногам. Потому что – один такой на свете! Первый! Всех победил! Никто не смог устоять передо мной, а были вроде бы и не хуже. Сам не знаю, как мне удалось разделаться с корейцем. Ускользал – и все. Еще и поглядывает этак, нахально усмехаясь. Небось, хотел разозлить меня, а тогда – конец. Однако, я не поддался на его выкрутасы. Секунд за двадцать до конца встречи все-таки бросил его, да так, что кореец едва поднялся. И уже не усмехался. Хотел подцепить и меня, но времени уже не осталось. Чуть ли не чистая победа.
Потом играли гимн, и мне хотелось петь. Вот только слов не знал, но шевелил губами, будто подпеваю. Теперь, когда все уже кончилось, умиротворение сошло на меня: не чувствовал мышц, их силы, стал словно невесомым, кажется, взлетел бы, и никаких гвоздей!
Кстати, кто из нас не летал во сне? Я, по крайней мере, летал и часто. Нет приятнее ощущения, шевельнешь рукой и паришь высоко-высоко, летишь над куполами церквей и современными высотными зданиями, а сердце переполняется гордостью, ведь лишь ты один можешь так – среди миллионов, миллиардов людей.
А потом проснешься и становится горько. Не налетался. Да и разве можно всласть налетаться?
Представляю, какие чувства испытывала булгаковская Маргарита, когда парила над Москвой. Убийственно! Вот и я чуть не взлетел, когда играли гимн. Как остался на пьедестале, сам не знаю.
Интересно, а как космонавты? Каково им в невесомости? Вот бы поговорить с Джанибековым или еще с кем-нибудь. Порасспрашивать. Наверно, все же летать, как Маргарита, приятнее. Ощущаешь упругость воздуха и лунного сияния, можешь тучку задеть рукой, спуститься к морю, глотнуть соленой воды с гребня волны, а потом снова к звездам.
А космонавты всегда в капсуле – нет, совсем не то ощущение. Даже если выходят в открытый космос. Конечно, приятно, когда вся земля под тобой и кажешься себе сверхчеловеком, но какой же полет без ветра?