– Ого-го! Такие деньги за полсуток в неделю? – изумился я. – Не шутите?
– Может, и больше. – Иван Павлович подумал и сказал, как бы читая мои мысли: – Ежемесячно на полсотни, сотню долларов. Квалифицированный американец зарабатывает столько за сутки.
– Для этого следует жить в Америке. У нас масштабы иные. И каким образом собираетесь меня использовать?
Иван Павлович покачал носком своей плетеной туфли, бросил окурок через плечо прямо на газон и объяснил:
– Будете моим личным охранником.
– За такие деньги вы могли бы нанять двоих.
– Однако не таких, как Лев Моринец.
Иван Павлович придвинулся ко мне, горячо дохнув в щеку, прошептал на ухо:
– Кто посмеет что-то учинить против меня, если будет знать: Луганского охраняет сам олимпийский чемпион!
– Зачем офицеру госбезопасности охрана? Вы сами должны охранять кого-то, Правительство или Президента.
Вдруг Иван Павлович совсем по-мальчишески подморгнул мне.
– А я уже не в безопасности. Вчера подал рапорт об отставке.
– Идете в бизнес?
– Можно сказать – да.
– Ясно. Кто же, кроме коммерсантов, может держать охранников? Да еще и высокооплачиваемых?
– Так что? Вам подходит мое предложение?
– Дайте подумать.
– А о чем думать? Больше меня все равно никто не заплатит. Ну, и близнецов ведь кормить надо.
– Плетете вы вокруг меня паутину…
– Живоглот, или паук… – захохотал Иван Павлович. – Но не так уж я и страшен, скоро убедитесь. Работать придется примерно раз в неделю, ночью. Заблаговременно предупрежу.
– Если можно, конкретнее. Что придется делать?
– Скоро увидите. – Луганский вытянул несколько купюр. – Тут двести тысяч. Аванс. Берите, берите, не сомневайтесь.
Мне стало не по себе. Если возьму, свяжу себя по рукам и ногам. А деньги так нужны, Оксана нуждается в них, а особенно Маша с Дашей.
Иван Павлович, почувствовав мою нерешительность, повторил:
– Не сомневайтесь…
«А-а, – решил я, – помирать, так с музыкой. В самом деле, стоит ли колебаться? Если государству и родному Спорткомитету я до лампочки, следует самому позаботиться о себе. Правда, может, этот гебист затягивает меня в какие-то сомнительные делишки, скорее всего, сомнительные, какой же дурень станет платить сорок тысяч за красивые глаза? Ничего, отмоюсь, – мелькнула мысль, – ну, буду охранять этого типа, что не так уж и трудно. Но он намекал: работа главным образом ночная. Не нравится это мне. Не заставит ли заниматься рэкетом? И не кажется ли тебе, Левко Моринец, что у этого гебиста на языке мед, а под языком лед?
«Кажется, – ответил я сам себе. – Даже очень кажется. Да ну вас всех к чертям, – рассердился. – Загнали тебя, Левушка, в угол, как не вертись!»