– Выражайся яснее, Ким Ир Сен, – пророкотал боцман.
– Какая разница, Морган или его любовница, – невозмутимо произнес Ким, – если они занимаются одним бизнесом.
– Насколько я понимаю, – вставил Немец, – дело не в Моргане или в Кристине, а в том, что мы не знаем покупателя.
– Мы его никогда не узнаем, – снова встрял Лешка, – если не встретимся с ним. Сколько можно перестраховываться?! Главное, чтобы бабки были при нем. Сдадим ему ром, и никаких проблем.
– Другие предложения есть? – Рокотов обратился к Немцу как к самому рассудительному в команде.
– Нужно все-таки дозвониться до Моргана, – ответил тот.
– Можно всю жизнь ему звонить, – Лешка со злостью кинул окурок в пепельницу. – Вы что, не знаете Моргана? Один пиджак от Версаче чего стоит! Только вот мыться он забывает, пижон. А Кристина хоть и потаскушка, а дело знает. И потом, чего нам бояться с таким кораблем?! Если ребятам захочется нас кинуть, ответим им как следует. Разнесем их корыто в щепки.
– Если они не придут на линкоре, – заметил боцман. – Когда начинают работать все его орудия, семидесятишестимиллиметровые гильзы летят по палубе сплошным ковром. Заградительный огонь такой, что самолет не может приблизиться на расстояние прицельного выстрела.
– А-а, ну вас! – в сердцах воскликнул Лешка.
Он вскочил со стула и, презрительно взглянув на боцмана, вышел из кают-компании.
– Может, пробовать надо? – Молчавший до этого Мумба тоже поднялся со своего места.
Он говорил по-русски с сильным акцентом, но довольно бегло, только иногда подыскивая нужные слова.
– Пойду успокою его, – он показал глазами на дверь, за которой исчез Лешка.
– Иди, иди, – презрительно бросил ему вслед Палермо, – можешь еще Борюсика с собой прихватить.
– Заткнись, Палермо, – ожил Назарет, до этого тоскливо трепавший свою реденькую бородку, – и не строй из себя плейбоя. Ты же таскаешься только с проститутками. Да ты с нормальной девушкой даже не найдешь о чем поговорить. За всю жизнь, кроме «Муму» и азбуки Морзе, ничего не прочитал.
Палермо заерзал на стуле, стараясь не показать, что слова Назарова задели его за живое. За одну секунду в нем сменилось несколько состояний: сперва он сжался как пружина, готовый в любой момент вскочить и броситься на обидчика с кулаками, потом расслабился, скинув внутреннее напряжение, и его руки повисли в воздухе, словно конечности марионетки, наконец, он почти успокоился, во всяком случае, создал такое впечатление.
– Чего ты кипятишься как чайник, блаженный ты наш, – Палермо ехидно усмехнулся, – я же не виноват, что тебе нравятся мальчики!