— Ты сама их обслуживала?
— Сама… — пробормотала Лора, опустив глаза. — Но я тут ни при чем! И вообще мы все ни при чем! Еду приготовили на кухне, накрыли крышкой… ее могли отравить только потом, на столе.
— А этот итальянский профессор, что сидел рядом с ним? Как он себя вел? Много ел, пил?
— Вообще не ел, — удивленно протянула Лора, — и даже воды, кажется, не пил… И все время дергался, нервничал, что ли…
— Нервничал? — оживился Павел. — А с чего ты взяла, что он нервничал?
— Ну… он все вертелся на стуле, по сторонам оглядывался, много говорил… Хотя… итальянцы многие так себя ведут, манера у них такая…
— Это точно, — признал Павел, — ты наблюдательная, это хорошо. А кто-нибудь к их столику подходил из персонала, кроме тебя?
— Кроме меня, никто, — твердо ответила Лора, — у нас так не положено. Но я же не могу запомнить всех, кто проходил мимо…
— Не можешь, — согласился Павел, не сводя глаз с лица девушки. — Разве я говорю, что можешь?
— Теперь ты уйдешь? — В голосе Лоры прозвучала надежда. — Я рассказала тебе все, что знала… ты обещал уйти.
— Разве я обещал? — удивленно переспросил Павел. — Что-то я такого не припомню!
— Сволочь! — выкрикнула Лора и подскочила к Павлу, но он мягким сильным толчком отбросил ее на диван. — Сволочь! — повторила она, всхлипывая. Глаза ее стали совсем больными, щека задергалась.
— Ты меня за полного кретина принимаешь? — мягко, сочувственно спросил Павел. — Рассказала мне свою тупую байку и думаешь, что отделалась? Нет, лапочка, придется тебе напрячь память и припомнить что-нибудь поинтереснее. Вся эта лабуда, которую ты мне наплела, сегодня ни фига не стоит.
— Сэр, — теперь голос Лоры стал умоляющим, — сэр, мне непременно нужно выйти! Отпустите меня буквально на пять минут, а потом мы еще поговорим!
— Ну вот опять! — вздохнул Павел. — Мы же договорились — не надо считать меня кретином! Ты выйдешь к вокзалу за дозой, а потом тебе все будет до лампочки! Кстати, на чем ты сидишь — крэк? Героин?
— Крэк… — неохотно призналась Лозовски.
— Паршиво… — вздохнул Павел. — А как же тебя держит хозяин? У вас же вроде приличный бар!
— Тебе-то какое дело? — огрызнулась Лора.
Она вскочила, прошла взад-вперед по комнате, ломая руки, и вдруг опустилась перед Павлом на колени, отбросила в сторону волосы и открыла шею, как перед палачом:
— Видишь?
Павел, не теряя контроля, склонился и взглянул. Шея девушки была покрыта странной красноватой сыпью.
— Что это? — спросил он, брезгливо отстранившись.
— Ага, тебе тоже противно! — процедила Лора, пристально глядя в глаза мужчине. — Все парни шарахаются от меня! Это началось у меня после того дня, после первого ноября! После того как я обслуживала русского пижона и его итальянского дружка. Полицейский врач сказал, что это ничего не значит, но сам прикасался ко мне в перчатках! Анализы еще не готовы, но я уверена — это тот чертов яд! Я отравилась заодно с тем русским и теперь умру!